Престол Немедии

Конан уже знал, что спорить с женщинами бесполезно, поэтому он лишь махнул рукой, что означало: «Делай, что хочешь, только мне не мешай.» Ильма отшвырнула свое рукоделье и торопливо набросила на плечи плащ, всем своим видом выражая готовность повиноваться киммерийцу, лишь бы он не прогнал ее.

Дождь лил не переставая, монотонно стуча по черепичным крышам домов. Плащ Конана быстро намок и отяжелел, струйки воды стекали по длинным волосам киммерийца за шиворот. Ильма почти сразу угодила в лужу, и теперь при каждом ее шаге раздавалось громкое хлюпанье. Ингода решительно шла впереди, словно не обращая внимания на то, что вымокла до нитки.

– Не мог твой отец выбрать для побега день получше? – ворчал Конан. – Куда как приятней было бы спасать Мораддина в сухую теплую погоду!

– Тянуть было больше нельзя, – серьезно сказала Ингода. – Завтра вашего друга ожидал допрос с пристрастием, а после этого он не то, что бежать – на ноги не смог бы подняться.

Ринга уже ждала их в условленном месте – неподалеку от Каземата, на Храмовой площади. Маленькая площадь была темна и пустынна, в такую погоду даже самые ревностные богомольцы не спешили поклониться Митре и Иштар, чьи храмы располагались в этом месте. Даже светильники, всегда горевшие перед входом в святилище, сейчас не были зажжены – видимо, никому из жрецов не хотелось выходить под дождь и заниматься безнадежным делом, пытаясь зажечь отсыревший фитиль.

– Всеблагая Иштар, а она что здесь делает?! – даже не поздоровавшись, возмутилась Ринга, указывая на Ильму.

– А тебе не все ли равно? – пожал плечами Конан. – Она боится, вот и пришлось взять ее с собой.

– Еще одна обуза на мою голову! – в сердцах воскликнула девушка-гуль и грозно посмотрела на Ильму: – Раз уж явилась – веди себя тихо. Если попробуешь нам помешать…

– Ну почему ты всегда на меня кричишь? – плаксиво и обиженно протянула Ильма. – Я ж не дурочка какая, кое-что понимаю!

– Это для меня новость, – хмыкнула Ринга, впрочем, не так сердито.

Ингода прикоснулась к локтю рабирийки, напомнив о своем присутствии.

– Вы должны ждать здесь, – сказала дочь тюремщика. – Отец и Ранд приведут вашего друга. Уже скоро, – и, кивнув на прощанье, девушка исчезла в сумраке за пеленой дождя.

Воцарилось молчание. Струи дождя разбивались о каменные плиты площади и нещадно поливали воздвигнутую посредине статую Митры. Впрочем, мраморному богу дождь не мешал, чего нельзя сказать о Конане. Чем больше намокала его одежда и чем сильнее начинал донимать зябкий холод, тем больше варвар раздражался. На Мораддина – почему он не сопротивлялся при аресте? На Рингу – что она вечно о себе воображает и командует всеми? На Ильму – зачем она корчит из себя недотрогу? На Серкла – запросил, подлец, такие деньги, и весь лотос пропал, можно сказать, зря… Промокнув окончательно, Конан понял, что ему уже ненавистно все, что находится меж Западным океаном и морем Вилайет, и он готов заранее возненавидеть те места, где еще не бывал. Распираемый злостью и раздражением, Конан посмотрел на своих спутниц – и встретился с не более ласковым взглядом Ринги, тоже, по-видимому, снедаемой меланхолией. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, придумывая, к чему бы придраться, чтобы завязать небольшой скандальчик и сорвать накопившуюся злость, но так и не придумали и со вздохом отвели глаза.

– Где они там копаются, сто демонов им в кишки?! – ни к кому не обращаясь, прорычал Конан. – Явится сюда кто-нибудь наконец?

Словно услышав варвара, из темноты вынырнула Ингода. Она тяжело дышала, капюшон упал на плечи, и мокрые волосы облепили лоб девушки. Придерживая намокший подол длинного платья, Ингода бегом приблизилась к Конану и его спутницам.

– Наш план сорвался, – задыхаясь, сказала девушка, вытирая залитое дождем лицо. – Вам придется либо уходить, либо помочь моему отцу и вашему другу.

– Что случилось? – коротко спросила Ринга.

– Понимаете, ваш друг очень странный, – развела руками Ингода. – Он захотел взять с собой своего соседа по камере. Мой отец пытался объяснить, что бумага выправлена лишь на него одного, но ваш друг и слушать не захотел…

– Хвост Сета Мораддину в печенку! – заорал Конан, найдя, наконец, выход своему раздражению. – Он совсем свихнулся, клянусь Кромом! Вот я ему зубы-то пересчитаю, отучу благородство проявлять! – и, не дожидаясь остальных, варвар ринулся по направлению к Каземату выполнять задуманное. Ринга, Ильма и Ингода были вынуждены последовать за ним.