Престол Немедии

Внутри тоже все было обычно. На первом этаже располагался кабак, где мужчины могли пропустить по чаше вина или эля, чтобы набраться боевого пыла перед сражением на одной из кроватей, что находились наверху. В уголке, на особом возвышении восседала хозяйка дома, недремлющим оком следя за работой своих девочек и скупо улыбаясь постоянным клиентам. За стойкой орудовал бутылями с вином ее сын, его жена подносила заказанное гостям, а два маленьких внука хозяйки метались по залу, торопливо подтирая винные лужи под локтями перебравших боевого пыла посетителей. Словом, это было тихое, уютное семейное заведение с неплохой репутацией.

Но посвященные знали, что здесь торговали не только любовью. Незаметная маленькая дверка за спиной хозяйки вела в глубину дома, где в уединенной комнате, куда не доносился шум из зала и страстные возгласы сверху, совершались более серьезные сделки. Здесь можно было купить стигийские снадобья и вендийские яды, краденых из храмов Ксутала золотых идолов и пойманных в джунглях Дарфара говорящих птиц, драгоценности, принадлежавшие аквилонской королеве и письма зингарийского монарха очередной возлюбленной, редкие белые меха из далекой Гипербореи и крупные жемчужины, выловленные у Барахских островов, талисманы шемитских колдунов и выкованные с применением Тайного знания мечи из Аграпура. Об этой комнатке знали контрабандисты, знали путешественники, знали богатые вельможи, алхимики и купцы – не знали только бельверуские власти. Впрочем, никто и не спешил сообщить им об этом.

В былые времена, будучи в рядах немедийских контрабандистов, Конан нередко бывал здесь – и ради совершения сделки, и, что уж скрывать, ради объятий сговорчивых девиц. Сейчас он вновь сидел за одним из вытертых добела деревянных столиков, потягивая эль и зорким взглядом обводя посетителей. На этот раз девицы вовсе не интересовали варвара – несколько мгновений назад он бесцеремонно согнал с колена очередную охотницу за клиентами. Конана занимало другое. Ему необходимо было продать порошок Серого Лотоса, который он бережно хранил еще с Дэлирама, надеясь поправить с его помощью свое благосостояние. Увы, эти надежды пришлось похоронить – а все из-за распроклятого полугнома, влипшего в неприятности по самые залысины. Вырученные за порошок деньги Конан собирался передать веселому Серклу и мрачному Ранду для организации побега Мораддина. Славянин и сам не знал, что подвигло его на эту жертву – то ли хмуро-озабоченный взгляд Ринги, отбирающей свои лучшие драгоценности на продажу, то ли беспокойство о томящемся где-то в Каземате друге, то ли уверенность, что он обязательно поправит свое пошатнувшееся благосостояние, не этим, так другим способом.

Наконец, Конан поднялся и подошел к сидящей там же, где и четыре года назад, хозяйке.

– Здравствуй, матушка Вилья, – произнес киммериец. – А ты совсем не изменилась, все такая же молодая и хорошенькая.

– Ох, пошутил, сейчас живот надорву со смеху, – пробурчала старуха, подслеповато щурясь на Конана. – Что-то не припомню я тебя, парень.

– Как же, матушка Вилья, – с укоризной сказал варвар. – Года четыре назад мы с ребятами у тебя частенько бывали. Как-то я здесь твой любимый подсвечник из горного хрусталя разбил…

– А, Конан! – воскликнула хозяйка, и ее выцветшие глаза заблестели. – А я-то думаю, кого ты мне напоминаешь! – оживившись, старуха ухватила Конана за локоть. – Я-то, признаться, решила, что тебя убили давно. Как ты тогда пропал, мои-то дуры неделю ревмя ревели, думала, разорят старую подчистую. Клиенты все ругались – у тебя, говорят, не дом терпимости, а храм во время погребальной церемонии. Где ж тебя носило, сокол?

– Везде помаленьку, – туманно ответил Конан. – Я смотрю, у тебя новые девочки?

– Да, клиенты пошли балованные, подавай им молоденьких да красивых, – проворчала матушка Вилья. – Вот и приходится свеженьких брать – а откуда у них, спрашивается, опыт? То ли дело моя старая гвардия – у мертвого поднимут! – старуха вздохнула. – Ты ведь помнишь их, Конан? Помнишь Мару?

– Конечно, – отозвался киммериец. Именно эта черноокая красавица украла у Конана крупный алмаз, который он добыл с величайшим трудом и уже нашел для него богатого покупателя. Хитрая стерва пряталась где-то, пока у варвара не прошел на нее гнев, а потом еще имела наглость продемонстрировать ему обновы, купленные на вырученные за камень деньги.

– А ты, сокол, к нам за удовольствием пожаловал или по делу? – встрепенулась старуха, прерывая воспоминания варвара.

– По делу, матушка Вилья. Успеется оно, с удовольствием-то, – махнул рукой киммериец.

Взгляд хозяйки сразу стал цепким и острым, прежнее благодушие куда-то исчезло.

– И что у тебя, сокол? – деловито поинтересовалась матушка Вилья.

– Порошок серого лотоса, – понизив голос, ответил Конан.

– Серого кхитайского лотоса? – уважительно переспросила старуха.