Present simple

– Иди ты, а? Тошно мне от него! Ты знаешь, что он придумал? Жениться хочет, идиот. О детках сюсюкает. Дебил, блин! – яростно выдохнула Инга. – Нет, с ним надо заканчивать. Я не вынесу больше этого. Трахается он отлично, но вот как мужик – отстой полнейший. Это мамашка его крутит, сто пудов! Старой грымзе внуков хочется. А мне на кой спиногрызы?

– Не кипятись, – поморщилась я. – И не рви так вот. Тебе же с ним хорошо. Попытайся поговорить, может достучишься. Да я уверена, что достучишься. Димас нормальный парень, он обязательно тебя поймет.

– Нет! – решительно воскликнула Инга. – Нет, и еще раз нет!

– Да почему, блин?

– Я… – подруга замялась, словно решая, стоит ли говорить или лучше промолчать.

– Ты?

– Я влюбилась, Тань, – наконец выдала она. – Я влюбилась в чувака, который даже на меня не смотрит, прикинь?

– Да ладно! – удивилась я. – Ты же у нас красотка, как можно не смотреть в твою сторону?

– А вот так! – зло выплюнула Инга. – Нашел себе стремную серую мышь, и таскается за ней, как хвостик. Мразь! Как же ненавижу ее! Тварь!

– Не стоит, – тихо говорю я, чувствуя, как настроение, такое прекрасное с утра, резко идет на спад. – Она тебе ничего плохого не сделала. Это же он за ней таскается.

– Все равно, она сука, – упрямо повторяет Инга. – Ничего, я когда-нибудь доберусь до нее. Просто нужно выждать время.

– И что? – мне на мгновение стало страшно. Даже холодок по спине пробежал. Я никогда еще не видела Ингу в таком вот состоянии, и уж тем более не слышала от нее таких слов.

– Убью ее, – неожиданно спокойно отвечает подруга. – Разрушу ее жизнь. Сотру с лица земли. Закатаю в асфальт. Или нет, лучше живьем в гроб и в землю. Чтобы заживо там сдыхала, и не думала о том, что я ей так просто спущу с рук все.

– Прекрати! – прикрикнула я. – Ты несешь бред! Может, ты заболела? Температура?

– Дура! – в ответ сорвалась Инга. – Я им заболела, понимаешь? Я жить не могу без него! Я не могу думать о чем-то еще, кроме как о нем! Я не могу дышать без него! Понимаешь? Не могу!

– Может еще не все потеряно? Может, наиграется он ей и бросит? – постаралась успокоить ее я. – И приползет к тебе на коленях.

– Я все равно ее убью, – покачала головой подруга. – Просто, потому что такой твари нет места на земле.

– И ты еще меня свихнувшейся называешь, – натянуто улыбнулась я.

На самом деле, мне было страшно. Я видела глаза подруги в тот момент, и понимала, что это уже не шутки. Маниакальный блеск свидетельствовал о том, что Ингу перемкнуло и теперь она расшибется в лепешку, но свое обещание выполнит.

– Почему ты не посмотришь на Лёшку? – как бы невзначай спросила Инга. – Он отличный парень, и бегает за тобой уже давно.

– Он мой друг, понимаешь? – ответила я, поморщившись.

Лёша – это моё наказание. С самого раннего детства он портил мне жизнь. В три годика он увлеченно лупил меня в песочнице лопаткой по голове. В пять лет он с серьезным видом ходил и рассказывал всем вокруг, что я – его женщина, и не иначе. В семь лет, когда мы оказались вместе в одном классе, он довольно ощутимо дергал меня за хвостик (косички мне не заплетали, да я и не любила их). В десять лет он подрался с Димкой (не тем Димой, который сох по Инге) из параллельного класса, только потому что я улыбнулась нахальному мальчишке на перемене. А в четырнадцать лет, на выпускном после девятого класса, он набрался смелости (я так подозреваю, что на праздник они с пацанами решили пронести бутылку водки) и внаглую меня поцеловал. Это было… Слюняво и мерзко. От него разило алкоголем за версту, да и речь была бессвязной, однако главное мне вычленить удалось – парень давно и бесповоротно влюблен в меня, а значит, и я должна ответить ему взаимностью.

С какого перепуга я должна? Сама не знаю. О чем ему радостно сообщила, не сдерживая себя в выражениях.

Когда мне исполнилось восемнадцать, этот оболтус приперся ко мне домой с букетом белых ромашек, опустился на одно колено передо мной и напустив на себя важный вид, проговорил:

– Татьяна, согласитесь ли вы выйти за меня замуж?

Гнала я его этими ромашками по лестнице. Еще и пинков отвешивала, если получалось дотянуться. Тогда же, в тот же день, и состоялся наш с ним серьезный разговор, в котором я постаралась донести до него банальную истину – его участь быть навеки прописанным во френдзоне.

– Если не хочешь потерять друга – не позволяй в отношения закрасться любви, – с горечью пробормотала я.

– В дружбе между мужчиной и женщиной всегда кто-то любит, а кто-то позволяет себя любить, – отбрила Инга. – Подумай об этом. А из Лёшика вышел неплохой бы муж. Он точно будет тебя на руках носить, да о твоем будущем заботиться.

– У меня Глеб есть, – мечтательно протянула я. – И я счастлива!

Правду говорят, что счастье любит тишину. Чем больше ты о нем рассказываешь, тем больше люди завидуют. Природа у них такая, у людей. Жаль, что я пока еще не понимала этого, а потому делилась с Ингой всем.

Она ведь моя лучшая подруга…