Преподаватель симметрии

Это была семейка. Папа и мама прошли вперед со своими цветными зонтиками, папа приобнимал маму за талию, что-то нашептывая. За ними следовали детки, мальчик и девочка, выпасаемые нянькой-филиппинкой.

Мальчик первым увидел баркас и с индейским криком ринулся на него. Он, по-видимому, брал его на абордаж, колотя по нему картонным мечом. На вспотевших от страха беглецов посыпалась труха.

К счастью, подбежала и девочка и присела тут же пописать. Это отвлекло мальчика от боевых действий.

– Не смей смотреть!

– А я уже видел!

4-004

– Ну что, по-прежнему жаждешь козленочка? – ехидствовал Бибо, когда филиппинка наконец прогнала детей. – Не кажется ли тебе, что наше убежище становится небезопасным?

Они воровато выбрались, воровато искупались, смыв с себя наконец пот, песок и древесную пыль, и огляделись. Пространство показалось им слишком хорошо просматриваемым.

И, кроме гнилого баркаса, укрытия нигде не было.

– Это было последнее в мире применение Ноева ковчега, – ворчал Бибо. – Ну, умница, что ты на этот раз придумаешь? Ты же такая мастерица пряток…

– Уже придумала!

– Где же?

– Очень просто. На базаре.

4-005

– Твой отец тоже обожал базар…

Действительно, Бибо увлекся.

Заначка Бьянки оказалась огромными деньгами. «Чем глубже нищета, тем выше дешевизна», – формулировал он, и чем ниже была цена, тем охотнее он торговался, радуясь отыгранному грошу. Бьянке нравилась эта игра: он разыгрывал жадного кавалера, а она как местная, как переводчица как бы его раскалывала, вступая в патриотический союз с торговцем.

С жаровен поедали они, обжигаясь, свежую рыбку, с тележек получали молочные прохладные мешочки с кокосовым молоком из при них разделываемых орехов.

Только преступник способен испытать, сколь сладостна безопасность толпы!

Но он и выглядел как преступник: обросший, оборванный, дочерна загоревший. И Бьянка решила переодеть его. Ей нравилось быть богатой.

В результате он оказался одетым в невиданный бурнус, каких здесь, впрочем, никто местный не носил, и голова его была теперь повязана зеленым цветастым пиратским платком.

– Как тебе идет! – восхищалась Бьянка. – Ну вылитый отец!

– Опять! – вспылил Бибо. – Отдай деньги! Теперь моя очередь тратить.

Потому что они как раз попали в ряды браслетов и бус.

И это была совершенная сказка! С такой красотой, с такой простотой Бибо никогда не сталкивался. Материалом для ювелирного вдохновения здесь служило все: все скорлупки, все шкурки и косточки, все щепки и зернышки.

Он нарядил Бьянку, как рождественскую елку. Как же она была хороша!

Дюжина ожерелий гирляндами покрывала ее грудь, браслеты семейками бренчали на руках и ногах.

– Кажется, мне жарко, – кокетливо заявила Бьянка, расстегивая рубашку, ее грудки слились с украшениями.

– Ты ведешь себя как в раю, – ревниво ворчал Бибо, на самом деле очень польщенный взглядами прогуливавшихся американских солдат.

И они сыграли вот в какую игру…

4-006

И с ними сыграли вот в какую игру.

Уж больно всем бусы и браслеты на Бьянке понравились.

Как раз Бибо приняли за туземца.

Теперь он стал хозяин и мастер, а Бьянка торговка и переводчица.

Бибо сурово супил брови и отрицательно мотал головой.

Цены росли. Самозародился аукцион.

Последнее ожерелье было продано по цене, раз в десять превышавшей все, что они потратили.

Дорого же они все заплатили, чтобы до конца рассмотреть Бьянкины грудки!

И цену эту дал уже не солдат, а местный, весьма причудливо одетый, полуголый господин: во фраке, босой и с зонтиком. Бьянка застегнула кофточку на все пуговички, и все разошлись.

– У меня к вам деловое предложение, – сказал он. Его английский был не менее причудлив, чем наряд. – Я предложил бы вам быть рукой в моей перчатке. – Видя их некоторое замешательство, он пояснил: – Я здесь сюртук и латунь.

Разглядев у него на груди массивную бронзовую цепь, Бибо прыснул.

– О, я сразу понял, что вы сапог с другой ноги! – воскликнул новый знакомец. – Вы тоже американец? Нет? Меня не обманешь: я сразу понял, что вы любите носить разные шляпы.

– Сам ты старая шляпа! Перестаньте болтать со мной, как голландский дядюшка! – Бибо рассердился. – Что вам, в конце концов, нужно от нас?

– Не сердитесь, я не думаю, что у вас плохая шляпа. У меня к вам было хотеть лучшее предложение. Пройдемте в мой салон. Это в двух шагах. Чай? кофе? сигара? коньяк? виски?

– Все это, но с двойником, – согласился Бибо.

4-007

Полугосподин оказался полуантикваром-полубутле-гером.

– Здесь плохой бизнес, – жаловался он. – Здесь ни на что нет цены.

Основным товаром у него шел речной жемчуг.

– Дешевле грязи, – жаловался он. – Но его охотно берут. Там он раз в двадцать дороже. Так что это их, а не мой бизнес. Зачем я содержу их бизнес?

Бизнес он содержал следующим образом: входил солдат, невнимательно оглядывал витрины и ждал, пока слуга вынесет ему пакет, содержавший в себе нечто продолговатое, возможно, цилиндрическое, иногда даже чуть булькающее.

– Вот она, цена искусства! – сетовал антиквар.

– Может, это его душа? – соглашался Бибо, прихлебывая и похваливая коньячок.

Искусства здесь было немного, но оно было. Глаз не мог оторвать Бибо от одной вещицы.