Преодоление

Был случай, когда я ехал на поезде ночью для демонстрации своей работы в одном из ВУЗов. Мы ехали транзитом и нас просто (2 вагона) отцепили и оставили на путях, чтобы нас подобрал другой поезд. Представьте себе картину: два вагона стоят посреди «степи», мороз и над нами бескрайнее ночное звездное небо! Красота! Сейчас я вспоминаю это с изрядной долей юмора и ни о чем не жалею.

Кроме того, в 2004 году мы с женой съездили отдохнуть в Горный Алтай! Денег было столь мало, что мы жили в небольшом домике, что, тем не менее, не умалило прекрасных впечатлений от этого путешествия! Стоит отметить, что это был вообще первый раз, когда я куда-либо ездил самостоятельно с женой.

Приближалось лето. К сожалению, то лето выдалось холодным. Я продолжал работать, а жена занималась ребенком. Мы более-менее освоились с заболеванием, нашли врача, который не отказался от нас. Да, да, именно: не отказался! Часто проблемные дети никому не нужны! Нам сразу дали понять, чтобы мы особо ни на что не рассчитывали. Те врачи, которые были более сердечными, говорили: «Рожайте второго», кто был более циничным, говорили по-другому. Тем не менее, мы доверяли им. Ну, а кому было доверять? Мы познакомились с другой парой, у которых родился ребенок с таким же заболеванием, и подружились с ними. На тот момент таких детей было около 5 человек на весь город!!! На полмиллиона жителей. Опыта не было ни у кого! Оно и понятно: заболевание раньше прекращалось вместе с жизнью ребенка, соответственно, если удавалось вовремя диагностировать – ребенка могли поддержать (и то не всегда), если нет – ребенок погибал (по невыясненным причинам), и опыт поддержания таких детей не формировался. Естественно, в столице таких детей было много, и их умели лечить, но наши врачи, к сожалению, не обладали серьезным опытом по назначению лекарств и ведению такого заболевания. Зачем им чужой опыт перенимать? Все же прекрасно лечится аспирином или аскорбинками…

В августе 2005 года ребенку стало плохо. Его рвало, он ослаб. Сначала мы звонили нашему специалисту (которая вела нашего ребенка), но она не захотела ни приехать, ни что-то решать, предложив отправить ребенка по скорой помощи в больницу.

Я помню, как мы вызвали «скорую» и пока она ехала, мы смотрели на нашего малыша. Он был очень слаб, ему было трудно даже шевелиться, но он улыбался! Наш мальчик улыбался мне! Я склонился над ним и он (как мне показалось) попытался обнять меня с блаженной улыбкой. Улыбка была просто ангельской. Он провел своей ручонкой по моему лицу.

Приехали врачи, сказали, что заберут ребенка в стационар. Почему-то сказали что матери не обязательно присутствовать… И уехали… Больше я своего ребенка живым не видел…

Врачи держали его в больнице, выдавали ему какие-то препараты. Мы просили нашего врача помочь той больнице с консультацией по лечению нашего ребенка. Она вроде бы обещала, но мы до сих пор не уверены, что она что-то сделала… Просто «умыла руки». Сейчас я очень жалею, что доверял врачам! Нам не надо было пускать все «на самотек». Наоборот, надо было брать ситуацию под личный контроль, обоим «ночевать» в той больнице, чтобы они выполняли свои обязанности как положено, но мы этого не сделали… Мы постоянно созванивались с врачами стационара, спрашивали, как себя чувствует наш сын. Их слова были полны оптимизма, что еще больше ввело нас в заблуждение.

Пользуясь случаем, хочу обратиться к врачам, если таковые читают данную книгу! Равнодушие в любой сфере деятельности вредит результатам работы, но в Вашей сфере оно может привести просто к катастрофическим последствиям. Пожалуйста, не растеряйте свои душевные силы и сохраните на жизненном пути живой интерес и человеческое отношение к своим пациентам.

Помню, как утром нам позвонили и сухим голосом сказали, что утром ребенок скончался. Эти слова «иглами» вошли в мой мозг. Я ощутил просто физическую боль. Слова не шли на язык, я что-то бормотал врачу, да и ему не сильно хотелось говорить на эту тему. Трубка выпала из моей руки. Я пересказал все жене. Потом я плохо помню те события. Они запечатлены в моей памяти какими-то «слайдами». Мы гуляем с женой бесцельно по больничному саду, о чем-то говорим, помню, как жена спросила у меня: «А может он оживет?»… Помню, как я рыдал в туалете, чтобы не показаться жене слабым! Ведь я же глава семьи! Я должен был поддерживать жену! То время у меня было окрашено черными красками.