Преобразователь

О, ради любви Святой Сэи, у них все время здесь люди? Я обернулась. Женщина со строгим лицом стояла у лестницы, четыре золотые ленты лежали на ее плече.

— Что? — спросила я.

— Здесь проход запрещен.

— Сменяю Ланэль для завтрака, — я старалась выглядеть скучающей, обычной, словно для меня это было натурально.

— Как тебя зовут?

— Татса, — я скривилась. Они записывали тех, кого носили наверх? — Я опаздываю. Ланэль, наверное, думает, что я забыла о ней, — я рассмеялась и махнула наверх. — Я могу идти?

Логичное объяснение боролось в ней с запретом Старейшин пускать людей на лестницу. Она нахмурилась и огляделась.

— Никто не говорил, что у Ланэль есть замена, — часы на башне прозвенели семь утра, в утренней тишине они звучали громко. — Идем со мной, я уточню у Старейшины, — она посмотрела на коридор и схватила меня за руку.

Ох. Бусины из пинвиума на браслете Айлин вспыхнули от ее давления. Мое запястье и ладонь покалывало, но тот, кто зачаровал бусы, проделал хорошую работу. Боль понеслась по руке женщины.

Она вскрикнула и отдернула руку, глядя на меня огромными глазами.

— Откуда у тебя…

Я атаковала ее, спрыгнув с лестницы, как лягушка с дерева. Она вскрикнула, когда я сбила ее на пол, и захрипела. За секунды она восстановила дыхание и принялась отбиваться. Бегать я умела, а вот биться? Я взмахнула сумкой и ударила ее по голове. Ее голова ударилась о пол. Она замерла.

На миг я подумала, что убила ее, но она застонала. Я быстро проверила ее и вздохнула. Потеряла сознание, даже синяка нет. Она будет в отключке не долго, я не успею вывести Тали.

Я осмотрела коридор, но никто не выбежал посмотреть, что за шум. Двигать ее времени тоже не было, но я не могла оставить ее там. Люди могли пропустить многое в Лиге нынче, но женщина с четырьмя лентами без сознания точно в это число не входила.

Дрожа, я оттащила ее в одну из пустых палат и оставила за кроватью. Вряд ли кто-то будет в ближайшее время использовать эту комнату. Я связала ее руки и ноги ее лентами, а потом сунула шарф Айлин ей в рот. Если повезет, ее найдут, когда мы с Тали уже уйдем.

Я вышла из комнаты и продолжила подъем по лестнице. Кионэ стоял у двери в конце коридора. Он выпрямился, как солдат, когда я ступила на лестничную площадку, и расслабил плечи, увидев меня.

— Я надеялся, что ты не явишься.

— Но я здесь, — я боролась с желанием оглянуться.

Он посмотрел на мой сверток, но промолчал, как мы и договаривались. Глубоко вдохнув, он открыл дверь и прошел внутрь.

— Эй, Ланэль, рад, что ты здесь. Идем, угощу тебя завтраком.

Ланэль зевнула и разгладила белую форму. За ней была кровать с зеленой жилеткой на ней. Она спит здесь?

— Я голодна, — сказала она Кионэ и повернулась ко мне. — У меня есть время умыться, или тебе нужно вскоре возвращаться?

Да хоть весь день гуляй, бессердечная крыса. Я выдавила улыбку.

— Время есть. Я не нужна им в палате до полудня.

Она схватила жилетку и накинула на худые плечи.

— Они были тихими всю ночь. Двое под лампой как из воска, так что их проверяй чаще. Они могут не прожить до конца дня.

Я крепче сжала пинвиум.

— Я их проверю.

— Идем, Ланэль, я голоден, — Кионэ потянул ее за руку.

— Если Старейшина Виннот придет пораньше, мой отчет там на столе. Три симптома, как он и просил, я пронаблюдала. Он захочет тела, — она замолчала и посмотрела на кровати. — Для расчленения, чтобы понять причину, — она говорила быстро, словно пыталась убедить и себя, и меня, что это правда.

Она должна была знать, что они врут. Она не могла быть в этой комнате и не понять, что не так. Я боролась с желанием выбросить ее из окна.

— А если…

— Я умираю от голода, Ланэль.

— Иду я, иду.

Кионэ быстро кивнул мне и закрыл дверь.

Я побежала к Тали. Она еще дышала, была бледной, но живой. Я разорвала сверток.

— Тали? У меня есть пинвиум. Просыпайся, Тали, нужно сбросить боль. Скорее, у нас мало времени.

Ее веки затрепетали, она тихо заскулила, как котенок.

Я взяла ее за руку и вложила в ладонь кусочек пинвиума.

— Чувствуешь? Наполни его.

Она заскулила и медленно покачала головой.

— Ты сможешь, Тали. Вытолкни боль, прошу, — через миг я ощутила дрожь под пальцами, она отдавала боль. Я дала ей другой кусочек. — Теперь сюда.

Ее всхлип разбивал мне сердце. Ее руки дрожали, она едва могла касаться пинвиума.

— Попробуй.

Еще покалывание, еще одна рана покинула ее тело. Я передавала ей обломки пинвиума, молила найти силы, чтобы прогнать боль. И молилась, чтобы никто не нашел ту женщину в ближайшее время.

Ее руки перестали дрожать на седьмом куске. На десятом вернулся цвет. На двенадцатом ее впалые щеки стали похожи на нормальные. Я дала ей тринадцатый кусок, что был размером с куриное яйцо.

— Последний, Тали. Толкай боль изо всех сил.

Она так и сделала, боль блестела в ее слезящихся глазах, но там появилась осознанность.

— Где… взяла это?

— Торговец болью. Расскажу позже, нам нужно уходить отсюда. Ты можешь встать?

Она попыталась сесть и упала, вскрикнув от боли.

— Нет. Болит.