Преобразователь

— Если я не вернусь к середине утра, приведи Забирателя для него и близнецов. В этот раз у меня есть пинвиум, так что они не смогут тебя прогнать. Найди такого на пристани, но не зазнавшихся, которых используют аристократы, и не у нового торговца болью у рынка.

Айлин покачала головой, бледнея.

— Только не торговцы болью, Ниа. Нельзя доверять им.

— Сейчас нельзя доверять Лиге. Торговцы — единственная надежда Данэлло.

— Они убьют его и его братьев.

Гнев и страх в ее голосе заставили меня замереть. Айлин редко раздражалась, тем более, злилась.

— Все будет хорошо, обещаю.

— Не будет! — Айлин прикусила губу и посмотрела на горст обломков пинвиума, что я дала ей. Самый маленький был размером с грецкий орех, а крупный — с мандарин. — А если они не исцелят их?

— Им нужно только забрать боль. Любой Забиратель может это.

Она в ужасе посмотрела на меня.

— Тебе все равно, что они не исцелят рану?

— Айлин, — простонала я. У меня не было времени на это. — Они не ранены. В них боль их отца.

— Это невозможно.

— Возможно, — сказала я.

— О чем ты? — Айлин смотрела на меня, а я, хоть и провела всю жизнь, скрывая свои поступки, понимала, что ложь сейчас разрушит нашу дружбу.

— Я… кхм… передала боль им.

— Что ты сделала?

Я объяснила ей все: ферму, паром, отчаянную просьбу на улице. Глаза Айлин становились все больше и больше, ее гнев рос.

— Как ты могла не рассказать мне? — она расхаживала по комнатке, сжав кулаки по бокам. — Я знала, что ты что-то скрывала насчет того ищейки. Потому он преследовал тебя, да? Это не связано с Тали или Целителями.

— Эм… ну…

— Скажи лучше, что ты исцелила их отца, — по ее виду казалось, что если я не скажу так, она ударит меня стулом.

— Конечно, исцелила. Айлин, что не так?

— Они убили мою мать, — тихо сказала она, крепко сжимая пинвиум. — Она была на рынке и ждала жалкие припасы, ради которых нам приходилось просить. Ее избили мужчины, потому что она не пропустила их в очереди. У нас не хватало денег на Лигу, и я отвела ее к торговцу болью. Он сказал, что исцелил ее, что ей было лучше, но он соврал, — она закрыла глаза, слезы текли по ее щекам. — Он забрал ее боль, но не все. Она не знала этого. Она просто слабела, а потом умерла.

— Прости, Айлин, — я села рядом с ней и обняла ее. Я чувствовала себя виновато, но не могла остаться и успокоить ее. — Мне нужно идти. Ты найдешь торговца болью, если Тали не появится?

Она кивнула, всхлипывая.

— Разве тебе не нужно это для Тали?

— У меня достаточно пинвиума для нее, — я надеялась. Я поднялась и свернула сумку с пинвиумом, что стала легче, так, чтобы было похоже на сверток чистой одежды из прачечной. Похоже было не сильно, но так было бы проще проникнуть в Лигу.

— Где ты взяла так много?

— Купила.

— Не на свои несколько оппа, — она покатала обломки в ладонях. — Это должно стоить дорого.

— Это три жизни, Айлин. Две из них детские.

— Как ты…

— Позже. Почти рассвет. Косички выглядят нормально?

Она проверила и кивнула, уже напоминая прежнюю себя.

— Растрепались немного, но в порядке.

— Тали потребуется еда, когда она доберется сюда, — я вручила ей три оппа. — Купи на несколько дней.

— Этого слишком много для еды на несколько дней.

— Мне нужно, чтобы ты осталась здесь и ждала Тали. Ты пропустишь работу. Остатки прикроют эти расходы.

Она пожевала губу, словно не подумала об этом.

— Спасибо.

— Спасибо, — я обняла ее. От нее пахло кофе. — Помни, что я сказала про Данэлло. Не забудь про них, — и не убегай, чтобы продать пинвиум. Я не хотела думать об этом, но такая мысль всплыла. Айлин не была плохой или отчаявшейся. Она сделает, как я попросила, даже если ненавидит торговцев болью, даже если в ее руках деньги на годовую плату за дом, еду и новое платье.

Я надеялась на это.

— Не забуду.

— Я вернусь через пару часов. Я заберу Тали, даже если придется нести ее мимо Светоча на спине.

* * *

Рассвет купал Гевег в бледном золоте. Я спешила вместе с поварами таверны, идущими на рынок, пока мы не дошли до развилки, а потом пересекли мост, и я осталась одна, если не считать солдат. Круг Лиги был необычно пуст, без раненых. Может, их начали прогонять и признали, что какое-то время исцелений не будет. И в заднюю дверь могли пускать тех, кто был готов платить герцогу.

Конечно, об этом не знал никто, иначе там было бы много людей, кричащих, машущих вилами и удочками или найденным оружием. Я видела такой гнев раньше. И видела, как мало от него было толку.

Я укутала голову в белый шарф и подвинула сверток. Просто ученица шла с чистой одеждой. Я была в форме Тали, так что страж ворот кивнул, лишь взглянув и зевнув. Я кивнула и прошла врата.

Без людей зал прихожей казался вдвое больше, а мои шаги — вдвое громче. Я боролась с желанием идти на носочках. Ученицы не ходят так в своем доме, но я все равно старалась идти тихо. Мимо стражи у спален. Через палату исцелений, по коридору с закрытыми дверями к лестнице, ведущей к Тали. Я схватилась за поручень и пошла по ступенькам.

— Куда ты идешь?