Премьера без репетиций

И все же за начальников соседних абверкоманд ручаться сложно.

Сосед слева, Зейнн-Мюллер, в счет не идет. Будь у него что-либо стоящее, давно бы раззвонил о своих успехах.

Ланге прищурился от попавшего в глаз дыма. Сосед справа. Одутловатый, молчаливый саксонец Бользен. Стреляный волк. Если что и есть, будет молчать. Но при успехе отрапортует первым и себя выставит как истинного героя. Пусть и успех-то будет с кончик крысиного хвоста. Ланге, думая о своем коллеге, непроизвольно поморщился. Он не любил Бользена.

Ну да бог с ними. А что, собственно, у него самого? Кое-что есть. Ланге держит «полковника» в своем резерве. Как откармливают гуся? Раскрывают клюв и насильно вставляют кишку, через которую забивают зоб зерном. Вот так и он набьет зоб «русского гуся» своей агентурой при помощи группы «полковника». Вот когда пригодится «тихая банда». Она и станет «кишкой».

Беспокоило одно. Не слишком ли много ошибок наделал «полковник»? Считать русских недоумками Ланге склонен не был. Но и он не дурак. Пока они нащупают «полковника» – пройдет время.

Надо действовать. Сегодня должен появиться человек из болот. С ним-то и уйдет на ту сторону эмиссар. Как только от него будет получен сигнал о благополучном прибытии и готовности принимать гостей, пойдут другие, которых пошлют из центра. Только плохо, что подготовка «Фауста» еще и на треть не закончена. Но – некогда. Ту часть адресов, которую он не успел заучить, надо будет зашифровать и дать с собой.

Ланге снова закурил. Глубоко затянулся и лишь после этого резко и быстро снял трубку полевого телефона.

– Здесь Ланге! Это вы, Штаубе? Да-да, все нормально… Нет, мне этого пока не надо. Вы же знаете, я сейчас решил бросать пить… Да-да… Ладно, вы сейчас же подберите комплект формы русских для нашего общего знакомого… Нет, лучше офицерскую… Род войск?.. Ну-у-у, это слишком, давайте лучше общевойсковую… Да нет, не выше капитана, куда ему… Да, да, не дорос еще… Что? Пехотный обер-лейтенант? Думаю, самое подходящее. И подберите все, что там полагается: русские часы, папиросы, белье… Проследите… Как переслать? Никак. Я сам с ним приеду… Разумеется, и документы. К пяти должно быть готово.

Положив трубку, он с минуту подумал, потом снова поднял ее и назвал еще один номер.

– Здесь Ланге! Сегодня отправляем «Фауста». Я не советуюсь с вами, а приказываю!.. Надо бы различать… И никаких «но»! Сегодня!.. Скоро вылет «фазанов»… На месте объясню…

Итак, машина закрутилась. Надо будет подготовить все распоряжения и приказы.

Ланге переоделся в штатское. Он торопился. Понятие «день» уже исчезло. Теперь время надо считать по часам…

Живунь

Возвращаясь из леса, Алексей не ожидал увидеть Паисия. Несколько дней назад он уехал в Белую Вежу.

– Алексей? Здравствуйте, здравствуйте… – Паисий стоял у крайней хаты, словно кого-то поджидая.

– Как поездка? – скорее из вежливости, чем из любопытства, спросил Алексей.

– Прекрасно. Новая власть хочет повсеместно открыть школы. Представляете, преподавание на белорусском языке! И книжки мы будем читать тоже белорусские! Только вот опасаюсь, что в связи с последними событиями, – Паисий кивнул в ту сторону, где чернело пепелище Акимовой хаты, – детей не слишком охотно в школу отдавать будут.

– Ну уж не так все страшно. На детей бандиты, наверное, нападать не будут?

– Как сказать… Слухи разные доходят: то там кого повесят, то здесь спалят. Здесь-то никто не объявлялся? – Паисий вопросительно посмотрел на Алексея.

– Тихо…

– А в городе, знаете ли, интересные перемены, – продолжал учитель. – Молодежь, по-моему, первая их улавливает. Вот мне любопытно было бы побеседовать с вами, Алексей. Вы ведь явление своеобразное: представитель, так сказать, будущей художественной мысли нашего края. И сами вышли из простых слоев. Может, если время позволяет, ко мне зайдем? Самоварчик поставлю, потолкуем…

Алексей так и не понял, что же конкретно желает услышать собеседник. Ясно было, что ему хотелось пообщаться. Вреда от этого он не видел и потому приглашение принял.

Паисия, несмотря на его странные, не всегда понятные для мужиков речи и поступки, в деревне уважали. Росту он был среднего и лицом не особенно вышел – скуластенький, с маленькими глазками, прятавшимися за толстыми стеклами очков в простой проволочной оправе. Но было в глазах столько участия и мысли, что это делало его по-своему привлекательным. Много лет назад он вернулся сюда, как люди говорили, успев даже в университете поучиться.

Аккуратный дом учителя стоял возле рощи. На небольшом участочке еще оставалась какая-то огородная зелень.

– Заходите, заходите, – чуть манерно пригласил он Алексея.

Для холостяцкого деревенского жилья – а Паисий жил бобылем, – комнатка, куда хозяин пригласил гостя, была очень аккуратно убрана и обставлена скорей по-городскому. Письменный стол, полки с разными книгами; кроме обычной лавки – два стареньких деревянных стула. В общем, уютно с мужской точки зрения.