Премьера без репетиций

От Тодора Алексей пошел к Янке, на этот раз не отдавать, а брать заказ. Тот недавно заводил с ним разговор. Пока сидели и, как полагается для приличия, разговаривали, Алексей намекнул, что хотел бы узнать тропки за кордон, уж больно надо по делу туда. Здесь он тоже ничего определенного не узнал. Но зато их разговор слышала Ганна, жена Янки, самая толстая баба в Живуни и самая большая любительница сплетен. Она из любого незначительного события делала повод для пересудов дня на три.

Он был собой доволен. За полдня успел многое. Слухи поползут, и в первую очередь среди тех, на кого Алексей и рассчитывал. Рано или поздно они должны непременно – в этом он не сомневался – доползти в банду. На сегодня же Алексей наметил сделать еще одно дело посложнее: Филипп. Точнее, не он, а его сын. У Алексея не выходили из головы странные слова Нестора на поминках. Гости? Кого имел в виду этот взрослый мальчик? И имел ли кого? А если нет, то чего так испугался Филипп, его отец?

За прошедшие дни Нестор несколько раз подходил к Алексею. Внимательно смотрел, что тот делает. А когда Алексей пошел на этюды к старому мостику через ручеек, у которого стояла толстая развесистая ива с огромным дуплом у корневища, Нестор пришел в восторг от желтой краски. Почему именно от желтой, Алексей не понял и с удивлением смотрел, как этот гигант радуется, со священным трепетом глядя на желтые мазки. В общем-то ему было жаль Нестора. Наверное, не одна бы девка потеряла покой и сон из-за этого парня, не будь в его фиалковых, как у сестры, глазах пустоты. Он часто уходил в себя, надолго замолкал, напряженно думая о чем-то. Все остальное время играл со своим ручным лисенком, которого повсюду таскал за собой.

Как и прежде, он боялся отца и беспрекословно ему подчинялся, по-детски беззаветно любил Василину. Алексей несколько раз пытался вывести его на разговор о тех таинственных гостях, но Нестор будто не слышал и говорил о своем удивительном и странном мире. И теперь Алексей надеялся в домашней обстановке хоть что-то вытянуть из юродивого.

К тому же ему была неясна роль и самого Филиппа. Почему нельзя предположить, что бывший лесной объездчик связан с бандой? Все говорило за это. И поведение на поминках – увел же, увел он своего сына. И его доскональное знание леса и болот. И замкнутость. А если попробовать «связать» такую цепочку: банда – Филипп – Нестор. По болоту юродивый ходит, говорят, как по своему двору…

Алексей и не сомневался бы в своих выводах. Но была еще Василина… Не укладывалось как-то: у пособника банды такая дочь. Предположить, что и Василина помогает банде, Алексей и вовсе не хотел.

Собственно, Василина, хотя Алексей не признавался самому себе, была третьим поводом для похода на Филиппов хутор. Когда он ее не видел – скучал, когда она была рядом – замыкался в себе, односложно отвечая на вопросы. И наверное, Алексей не стал бы специально искать встречи с ней. Но здесь такой повод…

Хозяйство Филиппа было километрах в двух от деревни. Это по прямой. Но так никто не ходил: по заломам да озерцам пойдешь – больше времени потеряешь.

Хутор Филиппа был небольшим, но ухоженным. Огород да садик – все в идеальном порядке. Крепкий сарай, небольшой хлев. Чистый дворик аккуратно выметен. Везде чувствовалась рука хозяина. А вернее, хозяйки.

Крепкий, приземистый, мрачноватый дом стоял на краю леса под высокими елями. Лежавший у порога старый охотничий пес лениво тявкнул и отошел в сторону. «Окошки-то, как бойницы», – прикинул Алексей. Он толкнул крепкую тяжелую дверь и вошел в дом.

Внутри оказалось удивительно светло и чисто. Выскобленный пол, веселые занавесочки, недавно побеленная печь со вмазанным осколком зеркала над загнетком. Широкая кровать с горой подушек. Покрытый домотканой вышитой скатертью стол.

– Мир дому… Не помешал?

Филипп, чистивший на лавке у окна ружье, недовольно повернулся.

– Проходи, коль пришел… Садись… – Он пододвинул ногой табурет, отложил ружье, вытер руки тряпицей, упер кулаки в колени. – Зачем пожаловал?

Алексей огляделся. В доме никого, кроме них, не было.

– Нужда до вас, дядько Филипп.

– Говори…

– Спросить хотел. Да, может, не ко времени я?

– Чего уж… За спрос денег не берут.

Филипп тяжело уставился на гостя. Глаза у него были темные, жгучие, как у цыгана. «В мать, значит, Василина», – подумал Алексей.

– Хочу к горячим ключам сходить. Помню, где-то здесь, а дорогу запамятовал. Подскажете? А то боюсь в трясину угодить.

– От как… Семь лет мак не родил, а голоду все не было, – дернул жесткой щеткой усов Филипп, показав крепкие зубы. – Ну и дела у тебя. – Он тихо посмеялся, покрутив головой, вроде как с облегчением. – На что они тебе сдались, ключи-то? Ты вроде не хворый. Из любопытства, что ли?

– Да нет. Красиво там. Порисовать хочу.

– Во-о-на… – протянул Филипп, снова берясь за ружье. – Переждал бы ты с этим. Успеешь еще, нарисуешься.

– Как это? – сделал удивленное лицо Алексей.