Премьера

В ней Глебов рассказывает о «линии дружбы» советского и турецкого народов, провозглашенной Владимиром Ильичей. О встречах и совместной работе с Фрунзе и Чичериным, о первых годах деятельности советских дипломатов за рубежом, о народе нищем, трудолюбивом и благородном, о феодальном быте, о многоженстве и магометанстве, о поджоге нашего постпредства в Анкаре… Прочтите эту книгу, получите большое удовлетворение. Наверно, вам понравится и образ второго секретаря посольства – юного Котельникова, автора книги. Глебов-Котельников со свойственной ему страстью и одержимостью работал дипломатом. Неизвестно, хорош ли был он как дипломат, но труда и страсти вложил много. Великолепен эпизод, когда во время пожара постпредства – дело врагов молодой Советской республики – он, спасая ценные бумаги и имущество, выводит из горящего двора двух кабанов…

Глебов скакал на конях, выполняя поручения посла Арапова, ходил на баркасах и военных кораблях по Черному морю, подвергался ежедневному риску…

Во время наших прогулок подробно рассказывал о Турции. Живописал Чичерина, его страсть к музыке…

Почему он ушел с дипломатической работы, каким образом стал писать в «Крестьянской газете», – об этом он мне не рассказывал. А я почему-то не спросил. Чувствовал, что в жизни Анатолия Глебовича произошел какой-то болезненный перелом. Постеснялся. Зря… Надо бы расспросить…

Рассказ «Правдоха» впервые был опубликован в журнале «Огонек». Действие начинается в двадцать третьем, а кончается в шестидесятом. Герои рассказа – семнадцатилетний селькор, разоблачивший кулаков, юная учительница, изнасилованная бандитами и покончившая с собой… Быт русской деревни начала коллективизации, энтузиасты и злодеи, встреча с героем через двадцать лет – все это описано точно, скупо, вдохновенно… На мой взгляд, рассказ «Правдоха» – лучшее из всего большого литературного наследия Глебова. Рассказ напечатан и перепечатан в хрестоматиях. Он будет жить долго.

Появился «Правдоха» после того, как Глебов отпраздновал свой шестидесятилетний юбилей. Он очень гордился, что стал прозаиком. В книгах своих, подаренных мне на память, он неизменно писал: «от бывшего старого драматурга, ныне молодого прозаика».

В конце пятидесятых и в начале шестидесятых годов в «Новом мире», в «Москве», в «Огоньке» и в других журналах, а затем и отдельными книгами появляются документальная повесть «На переломе» – о Михайловой, героической женщине-партизанке, авторе пяти народных драм, поставленных ею же до войны в Народном театре; новеллы «Правдоха», «Живи!», «Демьяныч», «Урок истории», «Запятая» и многие другие. В каждом из этих произведений действует и сам автор. В каждом характере героя есть частица биографии автора.

Дожив до шестидесяти лет, Глебов увлечен открывшимся в нем даром беллетриста. Вот, оказывается, где можно применить свой опыт драматурга и свой опыт жизни. Ведь драматургия – искусство такое ограниченное. И ему, Глебову, так не везло в последние годы…

А начал он в драматургии весьма активно. После успеха «Загмука» (Луначарский был прав – в чтении эта пьеса нравилась больше, чем в постановке Малого театра, где прошла недолго) он написал народную драму «Власть».

Я был пролеткультовцем и бывал на всех спектаклях Первого рабочего театра, помещавшегося на Чистых прудах, в здании бывшего кинематографа «Колизей». Естественно, что присутствовал и на всех генеральных репетициях театра, на премьере «Власти» в Пролеткульте. Премьера была приурочена к десятилетию советской власти и прошла с очень большим успехом.

Глебов был первооткрывателем. И пьеса «Власть» была одной из первых социальных народных драм. Здесь были образы вождей и рядовых участников революции. Главный герой пьесы – народ. Множество эпизодов и тридцать пять ролей со словами, не считая участников массовок: солдат, рабочих, крестьян, милиционеров, конторских служащих, публики на вокзале и в Комитете общественного спокойствия… Вся труппа Первого рабочего театра Пролеткульта была занята в спектакле. Приглашали еще студийцев и рабочих пролеткультовских мастерских. «Одалживали» солдат из подшефной военной части. Иногда на сцене было гораздо больше народу, чем в публике.

Замечательно играла Юдифь Глизер Агриппину Саввишну Скобло, начальницу женской гимназии. Она размахивала огромным черным зонтиком, всюду произнося речи и поправляя на носу постоянно падавшее пенсне. Актриса была загримирована… под Луначарского и очень веселила публику и самого наркома. Анатолий Васильевич весьма лестно отозвался о спектакле и о пьесе. Поймите, пожалуйста, что тогда еще не было пьес Погодина, не было и кинофильмов о Ленине… Это была первая попытка реалистически и в то же время пафосно, романтично рассказать о первых днях Октябрьского переворота.