Прелести анонимных диалогов (СИ)

Я в красках описала подруге мой недавний разговор со старостой, который, пожалуй, будет уместнее назвать монологом. К моему удивлению, беспечная «пофигистка» Маша испугалась не на шутку. А вот во мне ну никак не хотело возникать хотя бы подобие чувства тревоги. Не уверена, что это хорошо.

«Привет, красавица, чем занята? Мне пришла смс-ка, что ты звонила. Прости, не мог ответить.»

Я сохранила его номер. И теперь вместо ряда цифр, которые я почему-то выучила наизусть, под его сообщениями красовалось это имя — Глеб.

— Кто тебе пишет-то? — по интонации Маши нельзя было сказать, что ее действительно это интересовало. Она спросила это вялым и грустным голосом. Видимо не в силах побороть свое любопытство даже будучи в испорченном настроении.

— Да так, один знакомый, — отмахнулась я. Почему-то у меня не было никакого желания рассказывать о Глебе. Ее реакция на это может быть неоднозначной: она либо начнет пытать меня, чтобы получить подробности, попробует развернуть целое расследование, чтобы выяснить, кто же такой этот самый Глеб, либо прочтет мне нотацию о том, что это безответственно и глупо — переписываться с кем попало.

К моему счастью, Машка не проявила особого интереса ко мне. Возможно, из-за предстоящего семинара.

Аудитория была заполнена почти под завязку. Судя по тому, с каким презрением нас встретили другие студенты (преимущественно с исторического факультета), вопрос о нашем присутствии поднимали совсем недавно, и мы были выставлены как самые отъявленные негодяи.

Заняв место у окна, рядом с Андреем, который нахмурился при нашем появлении, я, не обращая внимания на его внимательный взгляд, которым он меня просто таранил, достала телефон и начала писать ответ.

«С чего ты взял, что я — красавица? Может быть у меня нет передних зубов.»

Ничего позитивнее в голову не приходило, потому как нагнетающая обстановка, кислая мина Маши и всеобщее презрение все-таки возымели должный эффект. Сердце застучало чуть громче и четче. Сейчас, наверное, начнется публичная порка. А то и казнь…

«Искренне надеюсь, что они на месте. Настроение плохое? „Хороший человек“ все-таки разочаровал?»

«Нет, „хороший человек“ — это мой лучший друг. Вел себя прилично, руки не распускал. Просто сейчас другой, не очень хороший человек даст мне по шее. А я ни в чем не виновата. Ну почти…»

Когда в аудитории раздались громкие шаги и студенты притихли, я поспешно выключила звук на телефоне и обратила свое внимание на вошедшего. Высокий (там в доме номер восемь, сидя за столом, он не казался мне столь высоким), тот самый черноволосый молодой мужчина строго оглядел присутствующих, положил кожаный портфель и стопку папок на стол и, сев за него, чуть ослабил галстук. Я уже видела этот жест…

— Андрюх, — тихо, почти беззвучно, позвала я. Парень, не сводя взгляда с преподавателя, чуть наклонил свою кудрявую голову в мою сторону. — А как его зовут? Глеб?

— Ты чего? — отозвался Андрей. — Какой нахрен Глеб? Он Иван Андреевич.

Иван Андреевич… О-па. Вот так облом.

— Старосты, списки подготовили, как я просил? — спокойно спросил наш лаборант и вальяжно откинулся на спинку кресла. Старосты двух курсов встали со своих мест с листочками в руках. Иван Андреевич жестом указал положить листочки на стол, рядом с какими-то работами. — Садитесь на свои места. Итак…

Я вся словно сжалась, он пробежался глазами по спискам и, чуть скривив губы, отложил их в сторону, привстал, закатал рукава белой рубашки и, взяв в руки мел, начал мелким почерком что-то выводить на доске.

— Записывай быстрей, он ждать не будет, очень много диктует! — порекомендовал мне Андрей, и я, ошарашенно глядя на преподавателя, пишущего на доске тему лекции, взяла в руку ручку. Все вокруг судорожно зашелестели тетрадями. Повисла тишина.

А показательная порка? Не будет?

Он провел пару спокойно, не повысив ни единого раза своего голоса. Никого не спрашивал, пообещав, что на финальном семинаре устроит проверку. Просто материал, начитанный очень грамотно и понятно. Вот бы по истории отечества такого преподавателя. Интересно, с какой он кафедры? С какого факультета? Определения появлялись на доске, но очень поспешно стирались, чтобы на их месте появились новые. Оказывается, он заменял Богданыча, чтобы провести серию семинаров на тему «Вопросы философии в русской литературе». Но как по мне, так я бы первая кричала «за», если бы его предложили на место Богданыча навсегда.

И, судя по пожирающему взгляду других студенток, они тоже были бы не против. Сынок ректора, высокий, темноволосый и темноглазый мужчина, к тому же еще и умный, судя по всему. Вот уж лакомый кусочек для девчонок!

Но он вел себя абсолютно беспристрастно. Так, будто проводит эту лекцию для мебели, а не для студентов.

— Михаил, Анна, проследите, чтобы те, кто сегодня отсутсвовал по уважительной причине, были обеспечены этой лекцией, — Иван Андреевич вытер руки о тряпку и, присев за стол, снова взял в руки листочки. — Свободны все, кроме Никитиной, Васильевой, Цвирко и Валукина.