Прекрасный инстинкт

— Рад познакомиться с тобой. Ричард Кармайкл. А это Альма. Она с нами с тех пор, как Коннер был еще в пеленках.

— Приятно познакомиться, — Кэннон улыбается и берет ее руку. И моя шестидесятилетняя бывшая няня заливается краской от смущения.

— Я готов! — громко требует Коннер, возвращая к себе всеобщее внимание. — Обними меня, сестра, мы уходим.

А если я не обниму, не значит ли это, что он действительно не уедет? Я отгоняю эту глупую мысль и поворачиваюсь, чтобы заключить своего брата в объятия.

— Я буду очень сильно скучать по тебе, Кон. Пожалуйста, звони мне и присылай фотографии, хорошо? Держись рядом с остальными и носи спасательный жилет, если будешь плавать, и говори Альме, если тебе что-нибудь понадобиться, и…

— Бетти, я все знаю! — добродушно фыркает он. — Я надел свой кожаный браслет, не беспокойся. Но не пой мою песню, пока я не вернусь, потому что она моя. И не убей моих рыбок.

— Поняла, — я прерывисто хлюпаю носом и вытираю о его футболку; ничего не поделаешь. — Я люблю тебя больше всего на целом свете, Коннер. Возвращайся целым и невредимым, и поскорей.

— Люблю тебя больше, сестра.

Он покрывает все мое лицо поцелуями, сжимает еще раз напоследок, а затем выскакивает из автобуса.

— Пока, Кэннон! — кричит он, встречая по пути Ретта и Джареда, которые исчезли сразу после этой семейной встречи и ждали снаружи.

— Обними меня, Элизабет, мне нужно поспешить за ним, — смеется Альма, раскрывая объятия. — С ним все будет в порядке, даю тебе слово, — она шепчет в мое ухо. — Я так горжусь женщиной, которой ты стала. Пожалуйста, поживи немного ради себя.

Я могу только кивнуть, впитывая комфорт объятий, по которым так долго скучала. Я чувствую себя намного лучше, услышав от нее самой, что она поедет и позаботится о Приятеле. Ее словам я доверяю.

— Я лучше пойду за ним. Приятно было познакомиться, Кэннон, — она машет нам рукой и оставляет нас троих наедине.

— Здесь вся информация о том, где мы остановимся, рейсы и время, контактные номера, — он протягивает мне папку, будто все происходящее какая-то деловая сделка. — Я ценю то, что ты спокойно позволила это. И даю слово, Элизабет, что о нем хорошо позаботятся, и он прекрасно проведет время.

Рука Кэннона находит мое плечо и сжимает, он дает понять, что рядом и, инстинктивно, я накрываю ее своей ладонью. Глаза моего отца расширяются от такого жеста.

— Также я имел в виду именно то, что сказал — насчет возможности как-нибудь сесть и все обсудить. Я твой отец, и я очень люблю тебя.

— Ты будешь говорить то же самое, когда все голоса будут подсчитаны? — огрызаюсь я, что заставляет Кэннона сжать мое плечо сильнее.

— Если я прямо сейчас выйду из гонки, ты присоединишься ко мне за ужином? Объяснишь хотя бы некоторые причины этой ненависти?

— Нет.

— Я так и предполагал. Но, в любом случае, мой ответ — да.

Если бы я мог отмотать время всего лишь на час назад, то проверил бы все тайники Джареда и выбросил весь крепкий алкоголь. Моя маленькая сирена выпила два шота, и ей совсем не нравятся мои попытки помешать ей продолжать. Все же напиться после концерта кажется более удачной идеей.

На самом деле, если она не выйдет из ванной в ближайшие пять минут, у меня не будет другого выхода, кроме как предположить, что она вырубилась, пока приводила себя в порядок, и пойти за ней.

Я знаю, она скучает по Коннеру. Черт! Я тоже скучаю по нему, хотя прошло всего лишь несколько часов. Но она не может провести эти две недели, постоянно испытывая паранойю и занимаясь саморазрушением. Я не позволю ей. Я дам ей свободное пространство, комнату, где она сможет все проанализировать, решить и делать все, что ей вздумается. Но в другое время, когда она может даже не осознавать, что ей нужно, я заберу ее в такое место, где ей не придется ни о чем думать и ничего решать, это будет уже моей работой.

— Достучался до нее? — спрашивает меня Джаред, подтягивая повыше висящую за спиной басс-гитару и держа в руках инструментальную сумку. — Мы собираемся выходить.

— Ага, мы выйдем следом за вами.

Ретт колеблется, оценивая меня тяжелым взглядом, прежде чем, слегка тряхнув головой, снисходительно улыбнуться.

— Удачи. Она боготворит своего брата. С таким же успехом она могла остаться без рук и ног — вот, что она чувствует сейчас. Либо ты тот, кто в состоянии справиться с ней, либо нет. Но я ставлю на тебя, Свистящие штаны, — он вздыхает, похлопывая меня по плечу, — потому что я люблю ее, и она тоже уверена в тебе. Она хочет, чтобы это был ты.

— Понял, — насмешливо произношу я, хотя это выходит язвительнее, чем следовало бы. Я рад, что у нее всегда был Ретт, но его работа здесь закончена. Теперь Лиззи моя. Моя, чтобы любить ее, беспокоиться о ней, утешать и поддерживать во всем, что ей необходимо, и чем скорее он уступит, тем спокойнее будет обстановка. Он может говорить, что ставит на меня, но я не могу сказать, что верю ему. Не раньше, чем действительно начну верить.