Предварительный диагноз: смерть

Он в бешенстве вскочил, отшвырнув табуретку. А я улыбался.

– Нас тьма…

– Тьма, значит? Ну сейчас мы тебя подсветим, – от властного, уверенного в себе хищника не осталось и следа. – Вадим, двадцать процентов мощности!

Но медбрат стоял на месте, не сводя с меня взгляда.

Аркадий Степанович прошипел что-то нечленораздельное, отпихнул его от прибора, щёлкнул переключателем, и сотни раскалённых игл впились в мою несчастную голову.

                              19

Зубы лязгнули, меня выгнуло дугой, а в следующее мгновение, как из пушки, вышвырнуло из собственного тела. Я пролетел насквозь несколько комнат и рухнул на пол в какой-то тёмной каморке. В голове на полную мощь гудел целый оркестр набатных колоколов. А ещё очень странное чувство. Нестерпимый зуд переполняющей меня силы. Встал, опершись на руки, и с удивлением обнаружил деловито снующие по ним крохотные молнии. Невероятно! Что ты там говорил про безумие, Аркадий Степаныч?

Держись, сука, сейчас я тебе его покажу.

Я вышел из комнатки и оказался за спиной двухметрового амбала, который грозно навис над бледным Сергеем, прижимавшим к себе чёрный рюкзак. Судя по второму лицу, мирно дремавшему у здоровяка на бритом затылке, он был из свиты доброго доктора.

– В-вы не имеете права! Там мои личные вещи!

– Сюда давай, кому говорю! Без досмотра не положено!

– Я уже п-понял! Отнесу их в комнату!

– Херово ты понял, значит! Сказал же – без досмотра не положено! Что здесь, что в жилых корпусах!

План сделать всё по-тихому летел ко всем чертям, звонко бахая об углы непредвиденных обстоятельств. Поэтому…

Полупрозрачная искрящаяся ладонь прошла ему сквозь спину, оставляя на одежде лёгкие подпалины. Сморщенное лицо на затылке распахнуло пустые белёсые глаза и уставилось на меня, раззявив беззубый рот. Я рывком дёрнул руку вниз, превращая в фарш внутренние органы охранника. Он всхрапнул, покачнулся и начал оседать, заблёвывая всё вокруг кровью. По-прежнему не выпуская свой ценный багаж, оторопевший Сергей сделал шаг назад.

– Вам п-помочь?

Опустившись на колено возле бьющегося в конвульсиях громилы, я обмакнул палец в кровь и начал писать прямо на полу.

«Не бойся. Это я. М»

– М-Михаил? – выдавил из себя мой курьер. – Но как? Зачем? Вы…

Мне пришлось взяться за лямки рюкзака, чтобы случайно не шарахнуть парнишку током. Он совершенно по-детски ойкнул, когда я потащил его за собой.

Оказавшись возле знакомой двери, я потянул вниз, давая понять, чтобы он поставил его на пол.

Да, я мог просто так ворваться в кабинет и расправиться с ними так же, как и с охранником, но....

Во-первых, неизвестно, насколько меня ещё хватит, а во-вторых, звенящая внутри ярость требовала вполне конкретного выхода. Я хотел пострелять. Хотел видеть, как мои маленькие стальные друзья превращают этих ублюдков в крошево из мяса и костей. Поэтому на глазах оторопевшего Сергея молния сама расстегнулась, из вороха одежды появился укороченный автомат Калашникова. Следом за ним всплыл в воздух магазин, с глухим щелчком цепляясь к оружию

Я стучусь стволом автомата в дверь. Даю короткую очередь в появившуюся оттуда уродливую голову санитара. Ошмётки черепа и мозгов разлетаются во все стороны, окрашивая убогие голубые стены в шикарный алый.

Я – ненависть.

Я – жирный чёрный дым из трубы крематория.

Я – безумие.

Пинком отправляю почти обезглавленное тело обратно в кабинет, влетаю следом за ним, и грудь второго медбрата взрывается десятком кровавых фонтанов. Возле кресла стоит Аркадий Степанович. В одной руке у него зажата ватка, во второй скальпель, испачканный кровью. Вдоль моей левой щеки протянулся длинный порез. В чувство меня приводил. Сука. Он будет подыхать медленно.

Треугольная пасть ощеривается россыпью кривых зубов, десятки глаз вспыхивают злобой. Он видит меня. Теперь он всё понимает, взмахивает скальпелем, целясь мне в горло. Я высаживаю остатки обоймы ему в живот. Комната наполняется дымом, запахом пороха и разгорячённого металла. И это великолепно. Доброе утро, Вьетнам.

Глазастый ублюдок шипит, отползает в угол, зажимая толстыми узловатыми пальцами рваные дыры на своём брюхе.

Я подхожу к себе, расстёгиваю кожаные манжеты, но возвращаться мне ещё рано. Выстрелы грохотали по всей больнице, сюда наверняка уже бежит кто-то из персонала, но трогать людей я не хочу. А ещё нужно забрать Артёма.

Я выхожу обратно в коридор, меняю магазин в автомате. Дальше по коридору слышны чьи-то встревоженные голоса. Достаю пистолет, заряжаю и отдаю Сергею. Указываю дулом в сторону кабинета. Он заходит внутрь, видит моё бесчувственное тело с обезображенным лицом и встаёт рядом, поднимая оружие наизготовку. Вокруг него бойня, мальчишку всего трясёт, но он понимает, что я от него хочу.

Невероятный парень.

Я иду к лестнице, навстречу бегут ещё два охранника. Очередные твари.

И снова ваш выход, команданте Калашников.