Предисловие к Мирозданию

А всё таки Рантлир не прав.
Считать, что мясо белого болотожабра похоже
вкусом на обычного оленя?
Олень питается стеблями трав,
а жабр – он хищник и не ест растений.
Да сам Рантлир – охотник тот ещё.
Копьё без промаха метнуть – то всякий сможет,
а ты попробуй поохотиться с пращёй?
Вот это сложно!

Но он красив. И с уважением относится ко мне.
Чуть что ни день седьмой,
я возле двери нахожу венок из красных редких лилий
на камне.
Из них, из высохших, уже гербарий под доской
сложился.
И в шкурах ночью с ним теплее, чем одной.
Он милый —
да! Но жаль, пока не полюбился.

Старейшая мне говорит: «Пора!»
А я вот неспособна к чувству.
Мне нравится проросшая трава,
азарт охоты.
Ветра запах,
умытый за ночь.
Долина горная, где ручеёк по руслу
журчит сквозь камни, крадучись,
стремясь к большой реке,
и над долиной горы вдалеке.

Куда они боятся подниматься без нужды.
Рантлир вчера сказал, что видел свет
в пещере, что под Рогом Варглуса, где боги
в междоусобицы период и вражды
друг с другом свой совет
держали.
Рантлир дрожал, а я смеялась.
Всё примерещилось. От страха ноги,
видно, отказали.
А так он ничего, Рантлир. Лишь малость
трусоват.
. .
Не трусоват. Скорее, осторожен.
Конечно, боги – это невозможно,
ведь Бог один. Но кто-то свет там жжёт?
. .
Опять советуешь, когда никто не ждёт?
Ты, Гаардвал, опять мешаешь мыслить.
Хоть больше нет пробелов. Мы теперь вдвоём.
Ты прав, разведать надо, выяснить,
что происходит у святой пещеры. Когда пойдём,
то заодно богам оставить в дар
тот ядовитый зуб болотожабра, убитого позавчера.
. .
Я чувствую, что свет, горящий в той пещере
имеет цель. Ты, Париетта, будь щедрее
в преподношении своим богам.
Дай вспомнить, кто из архангелов когда
упоминал мне этот нижний мир.
Мне кто-то говорил, что, мол, в него сойду и в нём останусь.
Он не любил сфирот ни смех, ни их духовный пир.
А вспомнил! Его звали Варглус.

Давай, возьмём мешок, пройдемся в гору к Рогу.
Кого-нибудь мы там найдем, навряд ли Бога.

II.

Бард: