Предисловие к Мирозданию

– Я уйду на рассвете, внезапно, весной.
Молчи, не перебивай.
Так знаю.
Поднимется ветер. Задышит листвой
прошлогодней, промчится долиною горной,
на хребте поломает секвойю
и уйдет к океану.

Не страшно. Я по́жил.
Что не понял, то принял.
Теперь уж покорно,
без самообмана.
Нет, ещё не сегодня, да, таблеток не надо пока.
По коже
ещё пробегает волна
ощущений, и с ними
сцеплённая память так тщетно выводит
пред мысленным взором
картинки и лица.

Я по́жил и вроде бы
даже неплохо. Хотя это спорно.
Помоги прислониться
к подушке. Вот видишь – одышка.
А раньше бывало: вершина, ледник,
кураж восхожденья – познал ли себя?
Скорее, вот тут откровения больше —
простыня
и старик.
Тоже тело на белом – эдак проще
записывать строчки,
когда вечность горы
уже не имеет значенья в пейзаже.

Я за́жился.
Путаю внуков и правнуков по именам.
Даже из старых знакомых
тех, кто ушел с теми, кто с грехом
пополам
по случаю задержался.
Да… смешалась толпа.
Значит, это неважно. Я не скромный,
последний,
и точно не лучший носитель эпохи,
от которой не осталось ни столпа,
ни морали, чтоб её передать. Я споло хи
вредных привычек, перегной, удобрение, мох
для саженцев детских идей,
чтобы им не мешать – мне пора.

И не в возрасте дело и не в здоровье.
А как всегда у людей —
в замещении правды.
Относительность истин
кладёт на лопатки любого пророка.
Куда уж нам смертным? Не равным.
Извини. Эти сложные мысли.
Прости.
Твоё время
и этот визит —
лучше нам прокутить
на любовь.
На просмотр фотографий,
на разговор не про дом престарелых.
Очень рад, что потрафил,
зашёл.
Ну нагнись, поцелую. Слышишь бой?
Скоро будут кормить. Хорошо
бы не из бумажных тарелок.

Бард:

Он её принимает за внука.
Она же молчит,
сохраняя иллюзию встречи.
Берёт его руку
и гладит по ве́рху ладони.
Он опускает глаза, и расслабленно плечи
его опадают. В тишине лишь дыханье хрипит
на подавленном стоне.

Адель:

Нет, ничем не помочь. Можно время чуть-чуть придержать.
Он хотел до весны.
Что ж, пожалуй, смогу. То не трудный подарок.
Позову санитара.
Пусть покормит. Ему лучше сейчас полежать.
Мало сил,
но хотя бы без жара.
Надо выйти на воздух, проверить, как дома дела.
Но куда подевался же мой телефон?
Неужели сегодня его не брала?
А, наверно, при входе позабыла его.

Бард:

Выбегает из комнаты,
по дороге зовёт к старику санитара.
На полке у двери находит
оставленный там телефон, выходит
на воздух, и полною
грудью вздыхая, застывает на краю тротуара.

III.

Бард: