Предъява

Все предшествующее похоронам время майор ощущал на себе неустанную, даже несколько навязчивую заботу Ярошевича. Спецназовец прекрасно понимал, ЧЕМ продиктовано подобное отношение, однако не возражал. Невзирая на смерть брата, он твердо решил довести дело с общаком до конца, но вовсе не из-за денег, как сквалыжно считал Гаврош (одинокому Андрею вполне хватало офицерского жалованья), и не из благодарности к Горынычу, за заботливостью которого крылся совершенно понятный корыстный интерес. Просто майор Никонов никогда не забирал обратно данное слово. Всего-то навсего!!! «Прощай, Кирилл! Да помилует Господь твою заблудшую душу!» – постояв у могилы минут десять, мысленно сказал спецназовец и, резко развернувшись, направился к терпеливо дожидавшимся его бандитам...

Это же самое время. Москва

– Приблизительно полчаса назад он вышел из комы. У нас первоклассная клиника, передовая методика лечения!!! – Молодой румяный врач по фамилии Канарейкин глядел на Хромого с видом триумфатора.

Иннокентий Карасев шмыгнул носом и смахнул несуществующую слезу умиления.

– Повидаться бы с мальчонкой! – жалостливо попросил он.

Встречи с племянником ссученный скокарь добивался уже пятый день. Как только узнал о попадании Яковенко под машину. Добивался самоотверженно, не жалея ни сил ни времени. Правда, двигали Хромым отнюдь не родственные чувства. О происшествии у ночного клуба ему поведал во всех подробностях давнишний приятель Вася Поляков, некогда отмотавший два срока за скупку краденого, а теперь работающий гардеробщиком в «Земфире». Выслушав Полякова, Карасев сразу понял – Федька спалился, и если оклемается, то непременно сдаст дядюшку как стеклотару! Щенок чрезвычайно дорожит собственной шкурой и ради ее спасения пойдет на любую подлость. (Кстати, сам Хромой поступил бы точно так же.) «Убрать гаденыша!!! Пока язык не распустил!!!» – завершив беседу с приятелем, яростно подумал Иннокентий, разузнал адрес больницы и не мешкая тронулся в путь. Однако к «любимому» племяннику Карасева не пустили. Дело в том, что главврач Фомин получил от Горыныча строгий наказ: «Оградить парня от контактов с кем бы то ни было!» Наказ сопровождался солидной долларовой мздой, и Фомин не стал задавать лишних вопросов, а просто отдал подчиненным соответствующее распоряжение.

Хромой об этом, разумеется, не знал и день за днем упорно штурмовал медицинскую твердыню. На его счастье, Ярошевич не поставил в клинике засаду. Иначе бы Иннокентия давно схватили...

– Повидаться бы с мальчуганом! – заискивающе повторил Карасев. – Единственный сын моей любимой сестры. Без отца рос. Я Феденьке заместо папы! А тут такое несчастье!!! Я четыре ночи глаз не сомкнул!!! Ну проявите же милосердие!!!

Канарейкин мялся в нерешительности. «Действительно, почему бы нет?! – размышлял он. – Вон как мужик убивается! Смотреть больно! А главврач – обычный самодур! Нельзя, и баста. Без всяких на то объяснений! Между прочим, с медицинской точки зрения встреча с близким человеком пойдет больному лишь на пользу. Пускай пообщаются хоть две-три минуты. К черту Фомина!!!»

– Ладно, уговорили, – вслух сказал Канарейкин. – Но предупреждаю – недолго! И обязательно под моим присмотром!

– Конечно, доктор, конечно! – угодливо заверил Хромой...

10 часов 45 минут. Долгопрудненское кладбище

– Ты приставил к Кроту охрану? – устраиваясь на заднем сиденье «Мерседеса», неожиданно спросил Ярошевича Андрей. (До сих пор всецело занятый смертью брата, он не уделял внимания проблемам группировки.)

– А зачем? – усмехнулся пахан. – Кроме наших, никто не знает о разоблачении стукача!

– Ты уверен?

С ходу уловив мысль спецназовца, Горыныч изменился в лице.

– Женя, прихвати кого-нибудь из пацанов и мчись к пятой больнице! – торопливо набрав номер на мобильнике, пролаял он в трубку. – Третий этаж, палата тридцать восемь! Федор Яковенко!.. Да! Тот самый!.. Стереги гада! Ни на шаг не отходи! Возникнут осложнения с медперсоналом – шепни главврачу Фомину, что вы от меня! Все! Отбой!!! – Константин Павлович утер рукавом выступивший на лбу зернистый пот.

– И сколько Жене добираться? – хладнокровно поинтересовался Никонов, прикуривая сигарету.

– Максимум пять минут, – ответил за главаря Гаврош, тоже забравшийся в машину Ярошевича. – Он дежурит в казино «Версаль», через два дома от клиники. Но, по-моему, это излишняя перестраховка!

– Если бы ты так «перестраховался», то и общак бы не похитили! – смерил Хранителя недобрым взглядом пахан. Благоразумно прикусив язык, Гаврилов кротко потупил глаза, однако в душе Николая Викторовича всколыхнулась волна возмущения: «Проклятый офицеришка совсем обурел! Хозяином себя возомнил, падла! Неплохо бы избавиться от выскочки! Надоел в натуре! Пожалуй, стоит предпринять кой-какие меры! Но о-о-очень осторожно! Не подставляясь!!» Сохраняя смиренный вид, Гаврош принялся строить в уме коварные планы по скорейшему устранению «выскочки».