Предъява

Покосившись налево, Федя обнаружил товарища по несчастью – скуластого, приземистого мужчину, точно так же привязанного к такому же «телевизору». Застыв по стойке «смирно», мужчина напряженно всматривался в изображение на экране. Яковенко невольно проследовал за ним взглядом и увидел, что там бьется человеческое сердце. Раза в два больше натуральной величины. Именно у него и заканчивалась таинственная нить. Тут Федин «телевизор» сам собой заработал и показал аналогичную картину. Яковенко вновь попытался заговорить, но, услышав в ответ злобное «Глохни, сволочь», испуганно умолк.

Неожиданно сердце соседа судорожно затрепыхалось. Нитка задрожала, покрылась крохотными черными трещинками. Из пустоты мгновенно возникли три гротескно уродливых субъекта и вожделенно уставились на «скуластого». Мужчина завизжал недорезанным боровом. Уроды издевательски расхохотались.

– Ща-а-ас моторчик остановится, и мы заберем тебя, киллер! – хором взрыкивали они. – Людишек ты сумел надуть, за добропорядочного слыл, но от нас ни-ку-да не денешься! Гы-гы-гы!!!

Визг мужчины зашкалил за наивысшую отметку, лицо исказилось в гримасе запредельного ужаса, глаза безумно выпучились, губы слюняво обвисли... Между тем нить трепыхалась все сильнее, сильнее и наконец с треском порвалась. Экран погас.

– Ура-а-а-а!!! – торжествующе взревели страшилища, цепко ухватили бьющегося в истерике киллера и вместе с ним исчезли в клубах зловонного серного дыма. Парализованный страхом, Федя остался один. Теперь он понимал, кто такие «ЭТИ«, и не смел шевельнуться, опасаясь привлечь внимание потусторонних чудищ. Одиночество Яковенко длилось часа два. Затем место „скуластого“ занял холеный господин в шикарном костюме, однако Федор больше не стремился к общению и упорно игнорировал первые вопросы новичка. Отныне внимание Крота было целиком приковано к экрану, в который он всматривался до рези в глазах. Судьба же „холеного“ Федю абсолютно не интересовала. Иногда сердце стукача начинало давать перебои, нить предательски вздрагивала, в опасной близости появлялись давешние уроды, и Яковенко истошно верещал, чем неизменно вызывал злорадный гогот демонов...

Так продолжалось примерно четверо с половиной суток, показавшихся Федору вечностью. В конце концов кошмар кончился, и Крот благополучно очнулся на больничной койке, в комфортной одноместной палате. (Константин Павлович не поскупился. Обеспечил потенциальному «языку» наиблагоприятнейшие условия выживания.)

– У-у-уф-ф!!! – повторно вздохнул Федя. – Везучий я чувак! Ох, везучий.

Впрочем, радость Яковенко быстро иссякла. Спустя пару минут он вспомнил предшествовавшие попаданию в больницу события и захныкал в отчаянии. Судя по всему, отсрочка от смерти не затянется надолго. Главарь группировки безжалостен к предателям. Слегка подлечит, допросит с пристрастием, а потом... «Расколюсь без базара! Вину свалю на Хромого! Силком, дескать, заставил! Авось Горыныч поверит, смилуется! А дядя... да черт с ним! Пусть сдыхает! Моя жизнь в сто крат дороже!!!» – без колебания решил стукач. Федя не знал, что ссученный скокарь Иннокентий Карасев еще 1 апреля пришел к точно такому же выводу...

* * *

«Твердо держи слово и будь верен ему».

Сир. 29.3

«Уговор дороже денег».

Русская народная пословица

10 часов 30 минут утра. Долгопрудненское кладбище

– Деньги – великая сила! – шепнул Ярошевичу Гаврилов. – Вот посмотри: хоть брательник загнулся, а спецназовец от работы не отказался. Двести тысяч баксов! Шутка ли!!!

– Ты, Коля, не совсем прав, – покачал головой Горыныч. – Одними бабками такого не купишь!

– Ну и где же другая мотивировка?! – скептически поджал губы Гаврош.

– По-моему, майор благодарен нам за помощь при похоронах, при установлении причин смерти...

– Кстати, а что показало вскрытие? – заинтересовался Николай Викторович.

– Острое алкогольное отравление.

– Так я и предполагал! Пьянь есть пьянь!!!

– Тише, балда! Он может нас услышать!!!

Пахан с Хранителем находились шагах в десяти от Никонова-старшего, молча стоявшего у свежего, засыпанного живыми цветами могильного холмика. Кирилла похоронили по высшему разряду, в центральном районе старого кладбища.[27] Предварительно несчастного «синюшника» тщательно обмыли и загримировали в морге, одели в хороший костюм, уложили в красивый дорогой гроб и отпели в кладбищенской церкви. У ворот столпились роскошные иномарки, принадлежащие людям, приехавшим проводить покойного в последний путь. (Машины Гавроша, Горыныча и десятка их доверенных охранников.) В результате служители кладбища были стопроцентно уверены – сегодня к ним привезли на редкость важную персону!..