Предательство белыми красками

— Она слабее, — рассеяно произнес Дирк. — Да, были другие, они смогли отказаться от магии ради кланов. Но для них даже не стоял выбор. Такие, как я, рождаются редко. Их либо казнили, либо они поднимали мятеж, и их казнили потом. Мы все погибаем. Просто за то, что мы такие, какие есть.

— Ты можешь отказаться от магии, — напомнил южанин. — Это тяжело, но возможно.

— Ради чего? — горько выдохнул юноша. — Ты не знаешь, как мы живем! Это бесконечные войны, в которых клан Сехнал убивает велирцев, велирцы дарнатов, а дарнаты сехналов… Убивают ни за что, за старые дрязги — и люди гибнут, один за другим, из поколения в поколение… И никто не знает, с чего все началось.

Дыхание прервалось, но сбивчивый поток слов не иссяк. Сглотнув, Дирк продолжил — выплескивая накопившуюся на дне души муть:

— Но я знаю, с чего началось! Просто когда-то кланы были малы, и каждому хватало своей долины — а потом они встретились. Этого было довольно! Вожди видят только свою власть, им плевать на голод и нищету. Они похожи на пьяных жрецов, каждый из которых считает, что только его боги истинные. Их объединяет только ненависть к магам и страх. Вожди прошлого бежали на север из страха, они боятся нас до сих пор, потому что их власть держится на грубой силе. Ведь мы могли бы помочь — но нас убивают. Проклинают и стирают имена из памяти остальных.

В комнате повисло молчание. Глухо, как барабан жреца, стучало сердце.

— Что ж, я могу помочь… — маг встал, прошелся по комнате, словно решаясь на что-то. — Но ты говоришь о предательстве не вождей, не законов — а всех, кто на тебя полагается. Твоей матери, твоих друзей…

Темнота за окном вновь взорвалась приступом смеха.

— Мать… поймет, — солгал юноша. — Друзья… У меня нет таких, ради кого бы я возвращался.

— Хорошо, — маг решился, закусил губу. — Но мне понадобится твоя помощь.

Медленно, словно не веря в свою удачу, Дирк кивнул.

Он думал, предавать будет сложнее всего. Куда труднее оказалось жить с уже совершенным предательством. Видеть Даккана — довольного, как сытый медведь, слушать, как другие прочат юноше победы в рядах воинов клана. Казалось, быть предателем — все равно что быть пауком: плести одновременно и лабиринт, и ловушку.

В тот день наконец развиднелось — впервые с тех пор, как они покинули горы. Потому-то они и увидели гонцов издали: солнце блестело на оружии и символах клана.

Юноша принимал участие в сборах и теперь замер, глядя на приближающихся гонцов, как на вестников смерти. Их было двое, на случай, если один упадет и отстанет — два бегуна в белом мехе. Белый мех, знак беды…

Один из них был из другого клана — еще худший знак — упав на колени и тяжело хватая ртом воздух, он просто протянул зашитый в кожу пакет. Дирк стоял, не в силах оторвать от него взгляда, пока Даккан не сказал негромко:

— Бери, Дирк, это тебе.

Упрямые нитки никак не хотели рваться и пальцы дрожали, а завернутый в кожу сверток едва не выпал из рук. Развернув, юноша пробежал глазами в спешке нацарапанные матерью строки.

— Война, — тихо сказал он. — Война с магией…

Мокрый северный ветер рванулся ему в лицо и обжег холодом щеки.

— И что теперь? — брови чародея поднялись. — Я поставил в известность своих коллег, они ждут тебя. Ты нужен им так же, как и они тебе.

Скольких трудов стоило Дирку убедить Даккана, что нужно сообщить весть южанам! В конце концов, они были соседями, они должны знать, что на их рубежах началась война. И теперь южный посол не скрывал раздражения:

— Мы должны ехать сегодня же!

— Но я не могу! В моем доме убивают таких же, как я.

— Эта не твоя война. Ты поможешь им только если выучишься сам и принесешь магию в горы.

— Как раз это — моя война! — почти выкрикнул Дирк. — Тот, кто поднял мятеж, решился на то, чего не смог я. Я обязан вернуться!

— Чтобы помочь несчастному? Ты загубишь и его, и свою жизнь.

— Ты не понимаешь! Это не охота за отступником, это война. В которую сочли нужным втянуться другие кланы, и мой в том числе. Они так боятся, что на время смогли примириться друг с другом…

Слова иссякли, Дирк не знал, как убедить мага. Наконец, чародей отвел глаза. На его шее дергался мускул.

— Прости. Ты действительно нужен нам, — негромко сказал он.

«Если б ты знал, как мне нужны вы!» — с горечью подумал Дирк.

Он молчал. Он не мог сказать это вслух.

— Если я когда-нибудь вновь… — начал он после неловкой паузы и умолк. Продолжать не хотелось, Дирк и сам знал ответ на свой вопрос. Нет. Ему никто не поможет, если он попросит помощи вновь — потом. Как-нибудь. Если выживет…

Южанин слегка улыбнулся, и его глаза лукаво прищурились.

— Давай я скажу это по-другому? — предложил он. — Если тебе понадобится наша помощь: не только когда ты вернешься с другим посольством, но и дома, в горах — тогда используй это.

Он запустил пальцы за воротник и, выудив из-под робы шнурок, снял с себя амулет. На ладонь юноше легла простая металлическая пластинка с отчеканенным на ней солнцем. Диск чуть покалывал кожу при прикосновении.

— Спасибо, — слово прозвучало тихо и глухо, едва слышно.