— Ну да. А дай-ка трубку его жене еще раз.
Она подошла.
— Расскажи мне еще раз, как это было. Почему ты решила, что это легавые?
— Потому что они так сказали, и на них были куртки с эмблемой.
— А что было написано на курках?
— Патрульно-постовая служба.
— Они документы предъявили?
— Вроде нет.
— А как они выглядели?
— Да самые обычные парни.
— Лица были видны?
— Да, лица были полностью открыты, — сказала она.
Последний ответ оглушил меня как гром. Если они дают возможность опознать себя, то, вероятнее всего, не планируют отпускать Герарда. Они убьют его, а возможно, уже убили.
Надо было что-то делать. Счет шел на секунды. Надо срочно найти Герарда. Но как? Я не представляла, куда обратиться.
К телефону снова подошла Соня.
— Что делать, Ас? Может, в полицию позвонить?
— Дай подумаю. Перезвоню тебе через минуты, — сказала я.
Я понимала, что Вим категорически против вмешательства полиции и что он будет в ярости, если я обращусь к полицейским без согласования с ним. Кроме того, я представляла себе, какой прием ждет нас в отделении.
— Офицер, моего брата похитили!
— Как фамилия?
— Холледер.
Воображаю себе их реакцию — похититель Хайнекена теперь сам себя похитил, что ли? Вот прикол! Честно говоря, кроме ухмылок, рассчитывать было не на что. А если они чем и займутся, то это наверняка будет усиленный надзор за всеми нами. Но ничего другого в голову не приходило. Надо было что-то делать. Герард был в опасности.
Рискнув предположить, что полиция все же станет искать Герарда, несмотря на то, что он «брат этого», я позвонил Робу — узнать, что он об этом думает. Как-никак, у него был большой опыт подобных ситуаций.
— Тебе точно надо в полицию. Каждая секунда на счету, а самые большие возможности его обнаружить — только у них, — сказал он.
На самом деле не только у них. Это мог сделать и Вим, но он был в тюрьме. И я решила позвонить Соне и отправить ее в полицию. С ней пошел Роб, чтобы над ней не издевались из-за фамилии Холледер. Как бывший полицейский Роб с первых секунд общения располагал к себе вчерашних коллег.
Они прибыли в участок в Амстелвене, и Соня обратилась к дежурной.
— Я пришла заявить о похищении.
— Подождите минутку, я кого-нибудь вызову, — сказала женщина.
Соня и Роб присели. В этот момент позвонил проинформированный Лидией Вим и поинтересовался у Сони, что происходит.
— Герарда похитили. Я сейчас в полиции, буду заявление оформлять.
— Что? Ни в коем случае! Немедленно уходи оттуда! Никаких заявлений!
— Ладно, — ответила Соня и обратилась к Робу: — Давай, Роб, нам нужно идти.
— Но мы же не оформили заявление, сейчас за нами придут, — удивленно сказал он.
— Нет, нам нужно уходить. Виму это не подходит.
— Что значит «Виму не подходит»?
— Нельзя нам. Давай, пошли.
Роб оторопел. Он считал, что Соня поступает глупо, и решил сам оформить заявление. Соне стоило больших усилий отговорить его и увести из участка. Раз Вим не разрешил, он тоже должен подчиниться. В противном случае у Сони будут неприятности с Вимом.
Бедный Роб. Его полицейское прошлое диктовало ему, что нужно делать. А наше криминальное прошлое диктовало нам, что в таких ситуациях решение принимает глава семьи.
— Ну а Герард? А если он действительно погибнет? — спросил он меня.
— Решать Виму. Соня решений не принимает, ты тоже. Не вмешивайся.
Роб посмотрел на меня так, будто я его только что кастрировала.
— То есть все обязаны делать так, как велит глава семьи? — спросил он, осознавая, что это касается и его.
— Да, каждый из нас обязан, — сказала я.
— И ты считаешь, что это нормально? — Он как будто пытался достучаться до меня, но я и так прекрасно понимала, о чем речь.
— Для нашей семьи — да.
— Но это ведь совершенно ненормально.
— Я и не говорю, что мы нормальная семья. Так у нас заведено, точка.
Дело шло к тому, что мне нужно было заканчивать со всеми отношениями — романтическими и дружескими. В кругу моих друзей и знакомых не было никого, кому пришлось бы пережить то, что происходило в нашей семье — покушения, похищения, полицейские налеты, аресты. Поэтому они не понимали, как мы реагируем на все это на уровне семьи. Обычные привыкли руководствоваться стандартными правилами и ценностями. Я же принадлежала к семье с совершенно иными законами, одним из которых было то, что решения принимает Вим. Он знает, что нужно делать, а мы обязаны верить, что он справится. Чужим людям это было непонятно, и они часто оказывались не готовы к этому. Я понимала, почему это так, но спорить было бесполезно — таков был порядок.