Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью

Виму было плевать, что некоторые из тех, кому он «помогал», погибли или что некоторые из погибших прямо указывали на него не только как на вымогателя, но и как на своего будущего убийцу.

В отличие от вымогательства, убийство не требовало его личного присутствия на месте преступления. Он мог просто отдать приказ и удалиться на безопасное расстояние, лучше всего за границу.

Исполнители не могли указать на него как на заказчика. Он обеспечил это очень изощренным способом — в цепочке посредников были люди, которые никогда не назвали бы его, «поскольку сами по уши в этом».

Вим знал, что никто из его подельников не признается в убийстве, не говоря уже о нескольких убийствах. Эти люди получили бы за такое пожизненное. Так что угроза, что его назовут в качестве заказчика, отсутствовала.

Это была его обычная стратегия: сделать всех добровольными или вынужденными соучастниками, и им придется умолкнуть навеки. Любой свидетель, утверждающий, что приказ на устранение отдал Виллем Холледер, мог слышать об этом только от посредника, и никогда от самого Вима.

Поскольку разговоров об этом было очень много («Как будто на каждом заказном убийстве заранее висит ярлык с моим именем!»), линия защиты Вима состояла в том, чтобы прикинуться жертвой СМИ: «Меня уже измучили этими обвинениями».

Это была прекрасная стратегия «активной защиты», и он воплощал ее безупречно и дисциплинированно. До, во время и после совершения преступления он не упускал из виду Департамент юстиции.

Важная роль в этом принадлежала сбору и корректировке информации как в криминальных кругах, так и в Департаменте юстиции. «Информацию можно и купить, и сфальсифицировать», говорил он о полицейских. Он использовал своих «крыс» и для одного, и для другого.

Вим мог получать постоянную информацию о том, чего следует опасаться, и заранее строить защитную стратегию путем вброса дезинформации, которая направляла Департамент юстиции по ложному следу. Одновременно та же дезинформация распространялась и в преступных кругах.

Так он убивал двух зайцев: отводил подозрения от себя и переключал внимание Департамента юстиции на своих противников в криминальной среде.

Он очень хорошо разбирался в методах следствия, используемых Департаментом юстиции, и поэтому упреждал их. Он делал так, чтобы ему нельзя было вменить каким-либо образом зафиксированные встречи, результаты слежки, визуальные контакты, разговоры или телефонные звонки. С другой стороны, он применял эти же методы, чтобы подкреплять свои версии событий. Он понимал, что находится под постоянным наблюдением, поэтому очень громко излагал то, что должно было пустить Департамент юстиции по ложному следу — «дурил прослушку», как он это называл. То, что не предназначалось для ушей Департамента юстиции, говорилось шепотом или языком жестов, чтобы жучки не смогли это записать.

Вим постоянно создавал себе алиби и делал все, чтобы его преступления не оставляли улик. Очевидно, это ему неплохо удавалось — до сих пор его не могли привлечь ни по одному эпизоду убийства. Обеспечивать его защиту помогали заранее вброшенные альтернативные версии событий.

В этом смысле мы были в очень невыгодном положении. Он всегда сможет использовать свой стандартный ход и заявить, что наши обвинения почерпнуты из СМИ. В то же время он постарается подорвать доверие к нам, обвиняя во всех смертных грехах и разоблачая нас как обманщиц, желающих избавиться от него ради собственной выгоды. Он пойдет на все, чтобы вызвать сомнения, поскольку знает, что судья должен счесть доказательства не только законными, но и убедительными.

В чем Виму не откажешь, так это в умении убеждать.

Через полчаса вы начнете симпатизировать ему. Через сорок пять минут он внушит вам свои теории заговоров. Через час вы усомнитесь в том, что только что услышали от меня. Через час с четвертью вы будете уверены, что этот милый и открытый джентльмен никак не мог совершать подобные вещи. Через полтора часа вы станете сострадать ему из-за подлости, которую совершили его сестры.

Просто поразительно, как ему всегда удается убедить окружающих в своей версии «правды».

Нет, нам не стоит рассчитывать, что Вим сдастся без боя. Так что надо придумать способ убедить общественность, что его «правдивость» — не более чем тщательно отделанный фасад, крепостной вал, выстроенный для сокрытия своих дел.

— Может быть, как только мы расскажем свою историю, появятся и другие свидетели, — предположила Соня.

Но я знала, что рассчитывать на это не приходится. Важная часть защиты Вима строилась на том, что он уже прижал всех, у кого хоть что-то на него имелось.