Предатели крови

Кива невольно вспомнила Мота из Залиндова. Он всегда относился к ней с заботой и добротой, однако намеренно ставил пациентам неверные диагнозы и испытывал на них экспериментальные лекарства, из-за чего многие погибли. На Полуночном рынке он бы процветал, так что Кива с осторожностью последовала за Типпом, который рванул к женщине, сидевшей за уставленным бутылочками прилавком. По сторонам и над столом висело множество растений, цветов и лоз, большей частью Киве незнакомых, кроме пары крайне ядовитых луковиц, на которые она удивленно уставилась. На самом столе, занимая все пространство, теснилась целая батарея запечатанных пузырьков и бутылочек без этикеток, а на рабочей зоне женщина кропотливо нарезала ингредиенты и смешивала их в большом котелке.

Все это Кива подметила быстро, но внимание ее привлекли не женщина и не ее занятие, а полка за ее спиной, полная прозрачных банок со знакомым золотым порошком.

Ангельская пыль.

Очень много ангельской пыли. Кива в жизни не видывала столько в одном месте.

Внутренности сжало, и она с трудом отвела взгляд.

– П-простите, – сказал Типп, прежде чем Кива, Кэлдон или Джарен успели остановить его. – М-мы ищем Зофию С-сэйдж.

Женщина не подняла взгляд, не оторвала твердой руки от ножа – хрусть, хрусть, хрусть.

Джарен вышел вперед и заговорил на гортанном хадрисском языке.

– Я слышала мальчика, – ответила женщина на всеобщем с едва уловимым акцентом. – Что я с этого получу?

– Вы получите нашу признательность, – ответил Кэлдон, одаривая ее чарующей улыбкой.

– Признательностью королевский налог не заплатишь, – парировала та.

Джарен вытащил кошелек с золотом.

– Нет, зато вот этим заплатить можно. За ваши сведения – и за молчание.

Женщина наконец подняла взгляд и протянула руку. Джарен передал ей кошелек, та задумчиво взвесила его на ладони, открыла рот и выдала вереницу указаний, из которых Кива не поняла ни слова, но Джарен и Кэлдон внимательно ее выслушали и поблагодарили.

Травница же просто вернулась к работе, вновь перестав обращать на них внимание.

Они уже собрались уходить, как Типп спросил:

– А ч-что это? – и показал на большую банку с подозрительно похожей на кровь жидкостью, в которой плавал бледный…

– Ничего, – быстро сказала Кива, хватая его за руку и оттаскивая прочь; в животе у нее все перевернулось. Даже Кэлдон издал тихий звук, будто его стошнило, а Джарен тер глаза, словно надеялся стереть картинку из памяти, пока они торопливо отходили от аптекарского прилавка.

Все четверо двинулись дальше по улице, минуя лавки с разнообразными товарами от экзотических существ до необычного оружия, у которого принцы с интересом задержались. Еще здесь виднелись целые прилавки, заваленные ангельской пылью, маковым молочком и прочими наркотиками, которые Кива не узнавала, и ее тревога всякий раз взмывала к небесам, стоило только заметить намек на блеск порошка. Она так никому и не рассказала – особенно Джарену, – что ей довелось пережить в Залиндове, ужасы зависимости и ломки. От одного лишь вида ангельской пыли, невинно сверкающей под люминиевым освещением, у нее ускорялся пульс и потели ладони, и ей приходилось сражаться с собственным разумом, чтобы не уплывать из настоящего и не погружаться в кошмар, который она едва пережила.

– Ты в порядке?

Тихий вопрос исходил не от Кэлдона и не от Типпа, а от Джарена.

Одеревенев, Кива посмотрела прямо перед собой, сосредоточившись на полуголом танцоре в ошейнике с цепью, и ответила:

– Конечно.

Повисла тяжелая пауза, а потом Джарен наконец сказал:

– Не присматривайся, станет полегче. Это их мир, их норма. Они видят все это иначе, чем мы. А мы уберемся отсюда, как только сможем.

Он решил, что ей неприятен рынок, а на самом деле ее мучила собственная память.

– Все хорошо. – Она говорила столь же отстраненно, как он сам несколько недель подряд. – Кэлдон сказал, тут обитают худшие отбросы общества, но я провела среди таких десять лет. Это не только их норма, но и моя тоже. Я привычная.

Это была наглая ложь, особенно если вспомнить, что она увидела в той банке с кровью. Но меньше всего ей хотелось, чтобы Джарен заботился о ней из какого-то неоправданного чувства долга. Или еще хуже, из-за вины.

Повисла еще одна тяжелая пауза, после чего он сделал новую попытку:

– Ки…

– Вот вы где! – прервал его голос Наари, и сама она появилась из бокового переулка, в который они как раз решили не сворачивать. – Мы нашли Зофию. Она тут недалеко.

Кива молча возблагодарила стражницу за то, что не дала Джарену закончить – о чем бы тот ни желал поговорить, – и кинулась вслед за Наари, которая по узкому переулку вывела их на улицу пошире, практически неотличимую от той, где они только что прошли. Однако пахло здесь посвежее, улица медленно уходила вверх, а легкий ветерок и музыка в отдалении указывали, что впереди наружная часть Полуночного рынка, где проходило все веселье.

– Где Креста? – спросил Кэлдон, пока они шли мимо очередных подозрительных прилавков.