Правый поворот запрещён

— Это тоже не суть важно, — сказал Джума. — Важно вот что: сегодня позвонил Чеслав Ендрых. Таксист, сбывавший кольца, держит машину в гараже частной автомастерской некоего Тадеуша Бронича. Плут, делец, вертится в преступном мире, хотя нигде не замарался, но на учете полиции давно. Занимается коммерцией, а скорее — контрабандой. Как показал таксист при очередном допросе, сейчас этот Бронич укатил в Турцию. Понятно, через нашу территорию. Теперь слушай главное: полиция устроила великий шмон в гараже Бронича: три бокса под одной крышей. Повод придумали: угнано несколько машин, не раскурочены ли они на запчасти и не попали ли в таком виде в мастерскую Бронича. При обыске среди разных бутылок на стеллажах нашли нашу поллитровку от «столичной» с какой-то прозрачной жидкостью. На поллитровке довольно свежая белая наклейка поверх этикетки и на ней по-русски написано «поликаувиль», — Агрба умолк, взглянул на Скорика, ожидая реакции.

— Лак Кубраковой? — ошеломленно спросил Скорик.

— Он самый. Ты угадал, — усмехнулся Джума. — Но и это еще не все. Когда приезжал, сказал, что их ювелиры подтвердили: кольца из золота, выбита 583 проба. Но позавчера повторили анализ, и нашелся один ушлый ювелир, он предложил, если полиции не жалко, распилить одно кольцо поперек. Получив добро, распилил, накапал на торец ляписом, еще чем-то, и оказалось, что это такое же золото, как я грузинская царица Тамара. Ювелир ахал: кольца сделаны мастером экстра класса. А сделаны из бериллиевой кислоты, покрыты каким-то бесцветным неизвестным лаком, очень прочным, стойким. С таким, как сказал ювелир, столкнулся впервые, ничто это покрытие не берет, — Джума налил себе еще водки, положил на ломоть хлеба кусок ветчины, и жуя сказал: — На вопрос Чеслава, что это за жидкость в бутылке, таксист ответил: «Не знаю. Это Тадек привез и все похвалялся, что она дороже золота».

Скорик молчал. Катя искоса следила за его лицом. Дожевав бутерброд, Агрба встал.

— Значит кольца покрывали поликаувилем, чтоб невозможно было установить, что они из медяшки, а не из золота?

— Выходит, так, — кивнул Агрба.

— Но как к ним в руки мог попасть лак?! — воскликнул Скорик.

— Это нам с тобой расчухивать, — Джума заталкивал в карман пачку сигарет и зажигалку.

— Чаю, Джума, — предложила Катя.

— Нет, спасибо, побегу, дома ждут, жена не управляется с моими разбойниками. Они только меня слушают.

Скорик понял, что дело Назаркевича набирает новый удельный вес, смещается в иную плотную среду, в которой можно крепко увязнуть. Таковы были первые его ощущения после сообщения Агрбы. Но поразмыслив, увидел в этом и некий добрый знак: Назаркевич связан с этим поликаувилем напрямую хотя бы только по месту действия — лаборатория, где работал и где этот поликаувиль создан. Это в связи с кольцами ставило версию на две крепкие ноги…

«Ладно, сейчас увидим», — подумал он, входя в здание СИЗО.

Назаркевич похудел, был небрит, спокоен, и только в глазах его Скорик уловил злобный огонек, едва Назаркевич уселся напротив.

— Сергей Матвеевич, хочу поговорить с вами о поликаувиле, — начал Скорик.

— Темы разговора — ваша прерогатива, — Назаркевич напрягся.

— Обозначьте коротко характеристики поликаувиля.

— Бесцветен, термостоек, сверхпрочен, индифферентен к любой среде, к любым кислотам, сверхизолятор.

— Где возможно его применение?

— Он универсален. Может служить основой для многих соединений. Аналога в мире пока не существует. — Назаркевич отвечал коротко, по деловому, словно его не занимала причина, по которой следователь вдруг проявил интерес к лаку.

— Вы имели отношение к его созданию?

— Самое прямое.

— Уточните, пожалуйста.

— Кубракова — теоретическое. Я — экспериментально-прикладное. Скажем так, чтоб вам хоть что-то понять, — кривая улыбка потянула его губы.

— Кто еще? И ваше мнение о них.

— Лаборантка Юзич. Недавно закончила химфак. Какая-то дальняя родственница директора института Яловского. В химии полный и безнадежный нуль.

— Она могла проявлять интерес к поликаувилю?

— Ее интерес — в джинсах, в основном мужских, снаружи и внутри.

— Кто еще?

— Бутрин. Инженер вакуумной установки. Ветеран войны, бывший авиаинженер. Протеже Кубраковой. Восемнадцать лет работает с Кубраковой. Еще Зацерковная. Младший научный сотрудник. Правая рука Кубраковой. Химик от Бога. Начинала во время войны на каком-то оборонном заводе. В апреле этого года умерла от инсульта.

— Живые, Бутрин и эта девица-лаборантка, знали о достоинствах поликаувиля, технологию его производства?

— Абсолютно исключено.

— А вы?

— Знал, но не все. Кубракова умела блюсти свои интересы.

— В чем хранится лак? Опишите подробно.

— В герметической емкости типа небольшой цистерны. В ней три застекленных окошечка: датчики давления, температуры и количества.

— Сергей Матвеевич, когда вы в последний раз видели Тадеуша Бронича? И где?

— Это кто? Я такого не знаю, — помедлив, ответил Назаркевич.

— Проникнуть в эту емкость можно?

— Очень трудно. Только через отстойник. Да и то с помощью крепких рук, умеющих работать отверткой и разводным ключом.

— Вы когда-нибудь пытались?