Прах

– Папа про тебя говорил, – понизил голос он. Молодой человек оглянулся по сторонам, словно желал убедиться, что их никто не подслушивает, затем продолжил:

– Мне тоже раньше бабушки нравились.

Внутри что-то перевернулось, и Илью обдало жаром. Разорвать на куски этого гнилозубого дегенерата?! Или просто вытолкать наружу?!

Посмеиваясь, Никита двинулся к выходу, и мужчина с тихой яростью глядел ему вслед. Хлопнула дверь, и Илья остался один.

* * *

– Забавный парень, – сказал Борис, когда они остались одни. Он все еще стоял у окна, с полусонным видом наблюдая за въездными воротами.

– Угу, – невнятно пробурчал Королев. Шаркая пушистыми тапками, он подошел к столу и наполнил свою рюмку. – Присоединишься?

– Нет, мне достаточно.

– Как хочешь.

Петр Алексеевич залпом выпил, поморщился, затем сунул столовую ложку в вазочку с красной икрой, зачерпнул с горкой и сунул в рот.

– Ему пришлось много пережить, – рассеянно проговорил Борис, пока Королев, чавкая, ложка за ложкой поглощал икру, он словно задался целью во что бы то ни стало опустошить всю вазочку.

– Я не верю ему, – сказал наконец Петр Алексеевич, облизнув ложку.

Борис промолчал.

Наконец ворота начали медленно подниматься, и он вздохнул.

На то, как в баню вели подростка, он смотреть не хотел.

Борис повернулся к окну спиной, упершись поясницей в мраморный подоконник.

Королев тупо таращился на заметно опустевший стол, как если бы решая для себя, какое еще блюдо за сегодняшний вечер он незаслуженно обошел вниманием.

– Что, не наелись еще? – язвительно спросил Борис, и Петр Алексеевич поднял на него мутный взгляд покрасневших глаз. Затем опустил голову, пялясь на сушеную рыбу. Ту самую, что он час назад забрал у Ильи и швырнул на пол.

– Поди сюда, – разлепил он губы, и Борис перестал улыбаться. Он медленно приблизился к хозяину особняка, выжидательно глядя на него.

– Подними, – приказал Петр Алексеевич, и Борис послушно выполнил указание.

Королев сграбастал рыбу из рук мужчины.

– Ты обыскивал парня? – вкрадчиво поинтересовался он.

На лице Бориса отразилось изумление.

– Нет. Его из Деминска забирал Иван.

– Ага. А ты, значит, у причала в Радужном отсиживался, в машине суходрочкой занимался, – процедил Королев. – Нашел шестерку?

– Петр Алексеевич…

– Закрой хлебало, – оборвал его Петр Алексеевич. – Иван работает на меня, и я с него спрос держать буду. Ты впустил в мой дом этого щенка и даже не посмотрел, что у него в карманах!

– Он и так напуган. К тому же… Это всего лишь рыба, Петр Алексеевич, – осторожно заметил Борис.

Королев нехорошо улыбнулся.

– Рыба, говоришь? – задумчиво повторил он, словно обкатывая это слово на языке. – Ну-ну.

Борис успел заметить лишь легкую вибрацию воздуха и размытое движение, а спустя секунду его правую щеку хлестнула рваная боль. Он закричал, схватившись за рану, затем попятился назад, с ошалелым видом уставившись на окровавленную ладонь.

– Вот так, – удовлетворенно закивал Королев, сжимая в руках, словно нож, высохшую воблу. – Ты даже не представляешь, что может сделать закостеневший и спрессованный от времени и соли рыбий хвост.

– Ты спятил, старый маразматик! – сплюнул Борис, хватая со стола салфетки.

Петр Алексеевич лишь усмехнулся.

– Знаешь, когда я был пацаном, то тоже как-то сунул в шорты воблу, хвостом вверх. А потом зачем-то полез в карман, и этой е. ный хвост попал мне точно под ноготь большого пальца. Я тебе скажу, боль была несусветная. Все равно что иголку со всей дури загнать.

Он шагнул к Борису, и тот от неожиданности едва не упал, наткнувшись на кресло. Салфетка, плотно прижатая к рваной щеке, быстро размокла от крови.

– А теперь представь, что этим хвостом можно попасть в глаз, – прошипел Королев. – Или в глотку. Это почти как оружие, парень. Зэки в камерах делали стилеты из хлебного мякиша, добавляя туда соль. Получался одноразовый кинжал.

Прерывисто дыша, Борис смотрел на застывшего над ним толстяка с костлявой рыбиной в руке. Хвост от удара сломался.

В следующее мгновение Петр Алексеевич шумно выдохнул, моргнул, после чего положил воблу на пустую тарелку.

– Иди к Лиде, она заклеит дырку, – бросил он, потянувшись за салфеткой. – Потом возвращайся. Мне нужно серьезно поговорить с тобой насчет нашего гостя.

Борис пробубнил что-то невнятное. Он уже двинулся было к двери, как могучая рука Королева тяжело легла ему на плечо:

– И еще, Боря. Оставь в покое моего сына. У него сейчас непростой период. Слава богу, он немного отвлекся. Еще раз увижу, что ты подбиваешь к нему клинья, вырву яйца вместе с х..м. Прикажу Лиде пожарить их с грибами, и ты их съешь на моих глазах, с песней «Взвейтесь кострами» и счастливой улыбкой на устах. Врубаешься?

Борис кивнул, но сощуренные глаза сверкнули испепеляющей ненавистью.

Когда он вышел из гостиной, Королев вытер вспотевший лоб:

– Чертов педрила.

* * *

Илья долго не мог уснуть, ворочаясь в кровати и прислушиваясь к малейшему шороху. Пожалуй, за последние месяцы он впервые ночевал в цивилизованных условиях, но особой радости по этому поводу не испытывал.

«Папа про тебя говорил…»

«Мне тоже раньше бабушки нравились».