Прах и Тьма

Теперь, когда он знал, каково это – быть любимым, он никогда не сможет вернуться обратно.

2002

Странно, как много может измениться за один год.

Брэндон был один, а теперь нет. У Алехо была семья, а потом ее не стало. Они были вместе, но они были совершенно одни.

Слухи о Брэндоне и Алехо ползли по Снейкбайту как сорняки, заглушая все остальное. Для того, кто всю свою жизнь являлся призраком, было странно, что его имя на языке у каждого. В течение месяца на лесопилку Бартон был нанят новый начальник склада, и первым делом уволил Брэндона, чтобы спасти лицо компании. Без денег, без союзников, без семьи Брэндон был потерян.

Но герои появвляются очень неожиданно.

Их герой появился в образе новоиспеченного главы ранчо Бартон. Это была Тэмми Бартон, вышедшая замуж и разведенная, с белокурым младенцем, постоянно приклеенным к ее бедру. Это была Тэмми, которая случайно просматривала семейные книги и нашла участок земли, который ее отец купил за озером несколько десятилетий назад. Которая сказала своим типичным равнодушным протяжным голосом: – Если вам, ребята, нужна земля, вы можете ее получить. Постройте что-нибудь на ней, мне все равно. Честно говоря, я просто устала видеть вас здесь.

И впервые с момента знакомства Брэндон и Алехо были свободны.

Они прожили шесть месяцев в своей новой жизни за озером, когда все изменилось. Лето сменилось осенью, колючие ветки можжевельника у озера обнажились, и в долину Овайхи ворвался холодный ветер. Хижина не была идеальной, но отдалиться от Снейкбайта – было все равно что впервые вздохнуть. Это был вкус того, какой может быть жизнь. Это были хорошие моменты, такие как лежание днем у озера, ночи у костра с книгой, пробуждение под пение птиц и шелест листьев каждое утро. И все остальное – стикеры о забытой посуде, одеялах, сваленных с одной стороны кровати, днях, когда компании друг друга было одновременно слишком много и слишком мало.

Во время поездки в город за яйцами и растопкой Брэндон услышал первые шепоты:…оставили в церкви… просто ребенок, и они бросили ее прямо на входных ступенях… кто вообще была ее мать?…Пастор Бриггс говорит, что это была туристка… вероятно, приемная семья. Что еще они могут сделать?

Но, как и все в Снейкбайте, чудо умерло так же быстро, как и появилось. После недели разговоров о таинственной девочке, оставленной на ступеньках Первой баптистской церкви Снейкбайта, сплетники переключили внимание на группу подростков, пойманных на курении марихуаны возле продуктового магазина. И хотя Брэндон был готов двигаться дальше так же быстро, что-то в этой истории засело в голове у Алехо как заноза.

– Мы должны увидеть ее, – сказал Алехо. – Это знак.

– Знак чего? – Брэндон обычно хорошо умел избавляться от скептицизма в своем голосе, но не в этот раз. Он сидел в их недостроенной кухне, зажатый между холодильником и будущим шкафом.

Алехо вошел внутрь с заднего крыльца, но его взгляд задержался на туманных очертаниях Снейкбайта на берегу.

– Мы говорим о том, что однажды хотим завести семью, а потом в церкви случайно подбрасывают маленькую девочку. Ты не думаешь, что это судьба?

– Я думаю, что это печально.

Если бы Алехо не был воспитан католиками, Брэндон мог бы заметить, что Бог, которого он знал, обычно не выступал в роли аиста для геев-изгоев из маленького городка. Но он должен был признать, что в глубине его души живет маленькая и испуганная мечта, которая осмеливалась хотеть этого: семью. Даже год назад это было абсолютно невозможно представить. Год назад он смирился с одинокой жизнью. Но теперь он почти мог представить это, когда закрывал глаза.

– Мы могли бы быть ее семьей, – сказал Алехо. – Разве не такой должна быть наша маленькая компания? Коллекция вещей, которые выбросили другие люди?

– Ты не можешь подобрать ребенка, как ты собираешь металлолом с обочины дороги. – Брэндон потер затылок. – Тебе так много нужно сделать. Документы. Деньги. Я не знаю, сможем ли мы это сделать.

– Я не прошу тебя делать это прямо сейчас, – сказал Алехо. – Я просто прошу ее увидеть.

Так они и сделали.

Первая баптистская церковь Снейкбайта была окрашена в холодный цвет позднего осеннего солнца, но в тот момент, когда они вошли в церковные ясли, холод растаял. Брэндон не был религиозен и никогда не любил приписывать вещи судьбе или божественному промыслу, но когда они подошли к кроватке девочки и он увидел ее впервые – широко распахнутые глаза, черные, как древесный дым, пальцы слишком маленькие, чтобы быть настоящими, одинокий пучок черных волос, торчащий на макушке, – все было решено.

У Алехо перехватило дыхание.

– Конечно, я бы никогда не стал заставлять тебя делать что-то настолько важное. И я знаю, что это большое событие, но…