Прах и Тьма

В соседней комнате Алехо спал в их постели. Ночь была черной и полной чего-то похожего на магию, только темнее. Оно больше не было под землей. Оно прижалось к стеклу, умоляя впустить его в хижину. Оно было темным и изголодавшимся. Он чувствовал это в своей груди, пульсирующее смертью, гневом и ненавистью. В хижине пахло дымом и гнилью.

За окном он не мог видеть воду. Он не мог видеть деревьев. Он не мог видеть пылающие костры на другом берегу. Он мог видеть только тьму.

– Я не могу этого вынести, – прошептал он в пустую комнату. – Я больше не могу этого вынести.

– Я знаю, – Тьма дышала между половицами. – Это убивает тебя.

Дыхание Брэндона было прерывистым. Он месяцами изливал свое горе в ночи, но оно никогда не отзывалось. В хижине было холоднее, чем ночью снаружи, и темнее, чем чернота. Ему было интересно, слышит ли Алехо его разговор. Ему было интересно, был ли Алехо здесь вообще. Брэндону казалось, что он ускользнул, подвешенный между одной жизнью и другой; между тем, что было, и тем, что могло бы быть.

– Все должно было быть по-другому, – простонала Тьма.

Что-то открылось, как яма, в животе Брэндона.

– Я хотел семью. Я хотел быть счастливым.

– Что сделало бы тебя счастливым?

– Моя дочь, – прохрипел Брэндон. – Моей дочери больше нет.

Деревянные стены стонали на ветру. Пол под ногами Брэндона вибрировал. Что-то внутри него тоже вибрировало, и он подумал, что, возможно, болен. Непостижимое проскользнуло сквозь него, свернулось в животе, обвилось вокруг сердца как маслянистая петля. Он и не думал бояться, но теперь страх и боль были всем, что у него есть.

– Твоя дочь похоронена в моих объятиях, – прошептала Тьма. – Ты бы хотел, чтобы она вернулась?

Брэндон судорожно втянул в себя воздух. Впервые с тех пор, как он потерял ее, у него на глазах выступили горячие слезы. Он знал, что это неправильно – это не могло быть так просто, – но одной мысли было достаточно.

– Как?

– Я могу вернуть ее тебе такой, какой она была, – предложила Тьма. – За простую услугу ваш мир может снова стать правильным.

– Какого рода услугу?

– Возьми меня с собой, – прошептала Тьма, тихая, как дуновение ветерка. – Я прожила под этим городом много лет. Я хочу увидеть дневной свет. Я хочу бродить по свету. Отдай мне частичку себя – позволь мне подняться подышать воздухом – и я смогу вернуть твою дочь.

Брэндон вытер слезы, которые катились по его щекам. Это было неправдой, или это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, но ему было все равно. Он не знал, что такое Тьма, но позволил бы ей поглотить себя до тех пор, пока ничего не останется, если бы это означало, что она жива. Брэндон почувствовал, как ее призрачные маленькие пальчики обвились вокруг его пальца.

– Кто ты такая? – спросил Брэндон.

– Я – Тьма, сотворенная из всего. Я – ожившие воспоминания об этом месте – гнев, горе, ненависть. Ты хорошо знаешь эти чувства. Ты чувствовал меня здесь всю свою жизнь. В каком-то смысле я и есть Снейкбайт. – Когда Тьма замолчала, в мире воцарилась тишина. – Но я хочу быть чем-то большим, чем просто тенью. Я хочу тебе помочь. Ты позволишь мне?

Прежде чем он успел ответить, Тьма проникла в грудь Брэндона и разлилась по его крови. Ее щупальца проникли в его череп как плющ. Темнота больше не была Снейкбайтом; она была им. Ее мысли, ее движения принадлежали ему. Что-то шевельнулось в нем, тихое и черное, как ночь, и он вздрогнул.

– Да, – сказал он и закрыл глаза. – Пожалуйста, верни ее обратно.

А потом мир взорвался.

Взрыва было достаточно, чтобы разбить окно с видом на озеро. Крыша и стены хижины треснули, ударившись друг о друга при ударе. Потолочные светильники замерцали, затем сорвались с болтов и рухнули на пол. Мир закрутился тайфуном вокруг Брэндона, он был его эпицентром. Спокойствие. Деревья затряслись, и озеро покрылось рябью на многие километры. Тени вокруг него стали густыми от магии, в воздух летели щепки и грязь.

Дверь в соседнюю комнату с грохотом распахнулась, прежде чем слететь с петель. Алехо стоял в темноте, полуодетый, с широко раскрытыми от ужаса глазами. Он оглядел комнату, как будто думал, что, возможно, видит сон.

– Брэндон? – спросил он.