Прайд Серого Льва

Сова, откинув мертвого охотника из числа болотных, встретил нападавшего трупоеда таким ударом, что переломил ему позвоночник. Больше я ничего не видел — схватка не давала возможность отвлечься ни на мгновение! Оскаленная морда — удар! Снова морда — удар! Две, в неистовом прыжке перепрыгнувшие через нас, крысы, накинулись на девушек, спускающих стрелы не глядя — и Ульдэ, всаживающая нож по рукоять в брюхо первой! Черный вожак, вскочивший на спину Свистуна — чья-то стрела, сбившая его вниз! Бой был безжалостным и кровавым. Я потерял счет нападавшим и убитым, размахивая клинком во все стороны и напрочь отсекая лапы и резцы самым смелым трупоедам. Часть крыс бросилась в воду, сразу потеряв преимущество в скорости — их стали расстреливать в упор, и вода моментально покраснела от крови.

— Обходят!

В диком крике я распознал голос Пумы, сразу догадавшись, что происходит — какое-то количество нашло лазейку среди плотной стены оборонявшихся людей и устремилось прочь с места сражения.

— Поджигай!

Мы с Совой рванулись к проходу, стремясь остановить стаю. От этого в строю образовалась брешь, и в нее кинулись все, толпящиеся позади, пожиратели трупов.

— Жги, мать твою!

В проход влетел факел. Сухая трава вспыхнула мгновенно! Огнем опалило глаза — я был вынужден отступить назад, чтобы не оказаться погребенным под визжащими и заживо сгорающими тварями. А потом начался такой натиск, что общее количество оскаленных морд просто волной стало ломать все на своем пути…

— Грау! — Громовой рык Угара раздался совсем рядом. Пес лапой отбросил в сторону одну из самых назойливых, грудью встретил еще двух — и они отлетели назад, как от стены, а он стоял, подобно скале, но скале с окровавленными клыками! Страшное и грозное чудовище в виде матерого крысобоя внесло ужас в нестройные ряды нападающих! Пес сломал хребет следующей и, мотнув башкой, на лету поймал и перекусил горло следующему врагу.

Сразу четыре крысы кинулись мне под ноги. Вжик! Стрела, со знакомым белым опереньем, вонзилась в глаз передней, отчего тварь, судорожно дернувшись, упала оземь. Я уже по колено был завален трупами и не мог даже отступить — ноги просто увязли в тушах, убитых трупоедов.

— Хау! Кровь почуял дух небесный!

Свирепый вопль индейца прорвался сквозь шум боя.

— Убивайте зверя с песней!

— Сова? Песню, шаман! Песню!

Сова продолжил, раскраивая топором морду одного из черных вожаков…

— Убивайте! Убивайте! Жертву небу посылайте! Нет пощады серой мрази! Мы смешаем стаю с грязью! Не прорваться гадам в травы — здесь пришел их час кровавый! Не пробиться сквозь заслоны — день пришел для стаи черный!

Слова были простые, стих создавался на ходу — но я словно почувствовал, как в руках появляется новая сила и мощь! Голос индейца воодушевлял, заставляя напрячь последние силы! Пума — я краем глаза увидел, как она взмахнула ножом позади меня, отшатнулась назад, увидев, как у меня начинает появляться свирепая ухмылка…

— Здесь стоит Угар свирепый! Трепещите, трупоеды! Волкобой разит дубиной — крысам смерть неотвратима! Травник! Вот бесстрашный воин! Местью будет упокоен!

Сова успевал находить нужные слова для каждого, кто бился с нами против скопища обезумевших от крови, огня и криков, серобурых убийц. Я развалил мечом очередного нападавшего — и стая отхлынула, оставляя перед нами горы поверженных. Вслед полетели стрелы — женщины и охотники били их в воде, на проходах, в загоне. Многие крысы начали, корчится, дергали лапами — подействовал яд, на который мы так надеялись вначале.

— Победа!

Пума, а это кричала она! — была права. Сломив натиск зверей, мы заставили их метаться по узкой полоске берега, где уцелевших в упор били стрелами девушки с возвышенности. Раненых и все еще сопротивляющихся тварей добивали без жалости — было ясно, что цена за выигранную битву уплачена высокая…

Травник, еле двигаясь и опираясь на плечо так же хромающего собрата, приблизился ко мне:

— Ты жив?

— Не знаю. Эти сволочи, порвали мне ноги до самых бедер.

Я посмотрел вниз — ноги вожака болотных изрезаны резцами до костей! Как он вообще смог устоять на них, до конца битвы?

— Сова… Сова!

— Индеец пока не торопится к духам, мой брат Серый Лев!

— Слава небесам… Где Чер? Где они, вообще?

— Я жив… Только ранен. Мы никого не пропустили назад!

Слабый голос следопыта раздался из-под груды наваленных на него туш. Мы помогли охотнику выбраться наверх, где он смог вздохнуть свободно.

— Наши все живы?

— Вроде…

Не давая себе отдыха, мы стали разгребать завалы из трупов. На берегу и в воде осталось восемьдесят девять серых хищниц, а среди них — пятнадцать мужчин и женщин из числа жителей болот. Сова оказался прав в своем предположении — многие наши были ранены, но из форта не погиб никто.

С каждым, вновь обнаруженным телом, Травник мрачнел, совершенно позабыв про собственные раны. Я понимал его, как никто другой — как вожаку, гибель людей из своего селения, боль от потерь особенно нестерпима…