Прайд Серого Льва

— Я и не думала, что это тебе понравится.

— Ты опять?

Ната вздохнула.

— Не опять — снова. В конце концов, делай что хочешь. Ты сейчас, стал такой… На вождя столько девушек обращает внимание, что ты вполне еще можешь оказаться новым патриархом — с целым сонмом из детишек! Пума, правда, плохо будет смотреться с ребенком на руках.

— Ната… Мне завтра в поход. У тебя бабские мысли бродят в голове, вот уж не думал, что и ты этому подвержена. Давай спать.

— Опять ты оставляешь все на меня…

— Тебе поможет Туча. Кроме того — ты нужна Элине.

— А ты — Пуме.

— Ната!

— Аа… Хоть видеть этого не буду.

Утром я поискал глазами Пуму. Девушка благоразумно не попадалась — и я решил, что Ната ошиблась… Посланцы с испугом подошли к пхаям. Они впервые видели перерожденных коней в такой близи — и поражались их внешнему виду и мощи. Но нам некогда было слушать восторги охотников — я распорядился усадить их на спины самых сильных пхаев, и мы выехали за пределы форта.

Скачка по густым травам долины — это, конечно, что-то! Кони неслись, обгоняя ветер! Угар, поначалу придерживавшийся рядом, скоро отстал — и скорость и выносливость полудиких коней оставалась на высоте. Отношения пса с переродившимися копытными уже давно сложились. В самом начале, когда стадо привели в поселок, пхаи пугались огромной черной собаки, но, видя, что Угар настроен миролюбиво, и не собирается ни на кого нападать, успокоились. Как-то, Хорс, осмелев от присутствия на своей спине Чера, рискнул переступить через лежащего пса, и чуть коснулся его своим огромным копытом. Угар тихо рявкнул — этого было достаточно, чтобы бедный охотник кульбитом слетел с широкой спины жеребца, а сам Хорс от испуга рванул в прерии и вернулся лишь к вечеру. В общем, Угар пользовался в их стаде вполне заслуженным авторитетом, который признавал и сам вожак. Никаких столкновений между псом и лошадьми не возникало, и они принимали его близость, как нечто само собой разумеющееся.

Во время первой же ночевки дозорный заметил прячущуюся в кустарнике темную фигуру. Чер, вглядевшись в темноту, смущенно признался:

— Это Пума.

— На пхае?

Он, молча, кивнул.

— Позови. Что толку ругать? Одной не след бродить в зарослях — хищники убивали и не таких ловких. Пусть присоединяется к отряду.

Чер свистнул. Пума, украдкой прошмыгнув мимо, присела к костру. Я отвернулся — ругать строптивую девчонку, было не ко времени. Когда все успокоились, она, расстелив свое одеяло, устроилась возле меня. Я напрягся, ожидая услышать что-то в том духе, о чем намекала Ната.

— Ты так на меня смотришь…

— Тебя смущает мой взгляд? Спи. Я не собираюсь выяснять с тобой отношения.

Я перевел глаза на колышущиеся травы долины. Луна, взойдя над притихшими травами, залила нас бледным серебряным сиянием. Как-то не верилось, что это последние осенние дни — так тихо и тепло вокруг. Неумолчно стрекотали невидимые насекомые, где-то проносились смутные тени джейров, преследуемые еще более стремительными волками-одиночками. Ночь вступила в свои права — настало время зверей, питающихся живым мясом. Они прекрасно приспособились к новому образу жизни, в чем-то превосходя нас, в чем-то уступая. А вот человек — не каждый…

— Ты не спишь, вождь?

— Что ты хочешь?

— Ты не хочешь со мной поговорить?

— Нет. Завтра трудный день. Нам нужно спешить. А, не отдохнув, мы не сможем управлять пхаями. Ты уже должна знать, насколько непослушен, может оказаться такой конь…

— Мой послушный.

— В отличие от хозяйки.

Пума хихикнула в одеяло. Она ожидала, что я стану развивать эту тему, но мне, в самом деле, было не до разговоров. Весь день за моей спиной просидел ахающий при каждом рывке и прыжке коня, Взломщик, и теперь я с тоской думал о том, что завтра эта пытка предстоит снова…

— Я знаю, почему ты отворачиваешься. Твоя Ната считает, что я хочу залезть тебе под одеяло!

— А что ты хочешь на самом деле?

Пума сбилась на полуслове. Прямой вопрос заставил ее убрать улыбку лица, и она сердито встряхнула длинными космами волос.

— Спать с тобой я не собираюсь!

— Тогда почему ты лежишь рядом? Возле костра много места.

Я посмотрел на Пуму. Юная девушка будто буравила мне глаза вопрошающим взором. Что-то неуловимо знакомое было в ее чертах, и я не мог понять — что?

— Чего же ты хочешь?

— Тепла, которого я оказалась лишена. Правда, ты ведь взрослый, не поймешь… Потому что, не нуждаешься в этом. Вы, взрослые, почему-то забыли, что дети боятся оставаться одни.

— Разве ты ребенок?

— Нет… — Пума как-то странно протянула это слово, будто подтверждая подобный вывод. — Но я бы хотела согреться.

— Приходи к нам. Ната и Элина будут рады. Ты же не частый гость в нашем доме?

— Нет. Твой очаг занят — а я не могу выгнать тех, кто находится возле него. Там — твои жены… Правда, не все.

Я замер, чувствуя, как кровь прильнула к голове. Такое замечание было более чем неприятно. И выслушивать это, от какой-то вздорной девчонки?

— Хватит. Мне не ясны твои полунамеки, да и не интересны. Я действительно, на много лет старше тебя, и не хочу обсуждать свою жизнь… Как прошлую, так и настоящую, с кем бы то ни было. Тем более — с тобой.