Повседневность Средневековья

Христианство призывало верующих почитать Бога в трёх лицах, то есть поклоняться Святой Троице: Бог есть Отец, Сын и Дух Святой. Для простых людей это, конечно, представляло собой загадку, божественную тайну. Несмотря на все старания внедрить в массовое сознание идеи о бестелесности божества, христиане представляли его конкретно. Эпоха Каролингов подчеркнула его могущество и силу, он становится Богом во славе — Пантократором, Вседержителем, символом земной и небесной власти. Здесь ипостась Бога-Отца выступает на первый план. Он предстает в образе феодального сеньора со всеми его атрибутами: со своими вассалами — ангелами, монахами, мирянами; с небесным феодом, клятвой верности, а также в образе царя, наделённого знаками царской власти — короной, троном. Параллельно происходила эволюция иного плана: первоначально Христос — Пастырь и Учитель, Спаситель, позднее он превращается в страждущего и распятого страдальца. От идеи власти акцент всё более перемещается на земное, человеческое естество, символизирующее смирение и страдание. Этот образ возникнет в эпоху Возрождения, когда появится первый портрет, и портрет этот будет Его изображением.

Дьявол и Бог — два полюса, постоянно присутствующие как реальность в средневековом сознании. Конечно, полярность добра и зла не означала их равнозначимости. С точки зрения теологической доктрины такие взгляды были чистым манихейством, являлись греховными и осуждались. Дьявол не равен Богу. Он является его созданием, падшим ангелом. Практически дьявол был «создан» самим феодальным обществом и утвердился в период его расцвета — в XI в. Однако на бытовом уровне, в умах людей они имели, по-видимому, равные права. Любой добрый поступок исходит от Бога, греховный — от дьявола. Каждый отдельный человек, как и всё человечество, служил вечным яблоком раздора между этими двумя могущественными силами. Классическое Средневековье, как и раннее, ещё не знало расцвета магии и колдовства, а также «охоты на ведьм». Борьба с демономанией, стихийно внедрявшейся в массовое сознание, начинается с XIII в. В числе инициаторов первых процессов Фридрих II, Филипп Красивый и другие государи. Отныне ведьм и колдунов приговаривают к сожжению на костре.

Христианство предлагает верующим определенную систему ценностей. Жизнь человека рассматривается как нечто преходящее, быстротечное: ты — песчинка перед лицом вечности, и потому какой бы властью и силой ни обладал в этом мире, каких бы почестей ни сподобился, перед Богом ты предстанешь нагим. Всё мирское тщетно и суетно. Не о благах земных надо заботиться, но о жизни вечной, о спасении своей души. «Жить, умереть и быть судимым» — так формулировала церковь цель и смысл человеческой жизни. Данная формула, приводимая Ж. Делюмо для Нового времени, может также служить характеристикой средневековой религиозной ментальности. Человек, обладающий свободой воли, за всё будет отвечать персонально. Церковь как бы ставит его лицом к лицу с Всевышним на Страшном суде. Конечно, за человека могут просить его святые заступники и Дева Мария, но, в конечном счёте, он там находится наедине со своими грехами и добродетелями.

Правовое сознание Средневековья проецируется на трансцендентный мир. Страшный суд мыслится в категориях феодального права, а божественный судья — феодальный сеньор, восседающий на троне во главе своей курии. Ангелы и демоны ведут между собой спор за душу усопшего, а Бог выносит окончательный приговор. Все поступки, мысли и чувства, записанные в «книге жизни», будут должным образом оценены на последнем суде, обрекающем бессмертную душу на вечное проклятие или возвещающем её спасение. Блаженство в будущей жизни никому не гарантировано. Все люди грешны, ни добрые дела, ни достойное поведение не могут принести успокоительной уверенности — так многие века церковь воспитывает верующих в страхе Божием, утверждая в них мысль о собственной греховности.

На протяжении многих столетий оценка прегрешений верующего выступала как нечто внешнее, стороннее для него. За каждый проступок налагалось определённое наказание, а их соотношение определялось по пенитенциалиям — «покаянным книгам», представлявшим собой специфические сборники штрафных санкций. В высокое Средневековье в этой сфере происходят серьёзные изменения. Исповедь из публичной и групповой превращается в индивидуальный акт, совершаемый каждым в одиночестве в присутствии священника.

Четвертый Латеранский собор