Читаем Повседневность Средневековья полностью

Развитие городов и городской культуры отнюдь не способствовало улучшению положения женщин. Наоборот, горожанка оказалась прикованной к домашнему очагу, порабощённой домашним хозяйством. Именно в бюргерских кругах вырабатываются самые строгие требования, касающиеся женского поведения. Они напоминают законы античного греческого мира: женщина не может позволить себе посмеяться и поболтать с кем-либо на улице, она не должна смотреть по сторонам, обязана опускать очи долу, и т. п. Эти нормы выглядят контрастно по сравнению с той свободой, которую имеет знатная дама. С началом крестовых походов жена сеньора берет управление вотчиной в свои руки и с XII в. право предоставляет ей это, так же, как принесение специальной ленной присяги.

В XII в. в городах широко распространяется антифеминистская литература. Светские писатели берут на вооружение старые церковные взгляды на греховную сущность женщины, её изначальную порочность. Во всевозможных фаблио бичуется женская испорченность, осмеиваются слабости и недостатки женщин: они суетны и болтливы, завистливы и глупы, спесивы и тщеславны, а их пристрастие к моде и косметике способно разорить мужей. Во всём потоке литературы того времени вряд ли можно найти доброе слово о женщине. Поразительно, что эта литература существует рядом с куртуазной лирикой трубадуров. Они существуют в разных культурных мирах параллельно, не пересекаясь друг с другом. Усиление дискриминации горожанки, литературный антифеминизм во многом подготовили почву для последующего «гонения на ведьм», начавшегося с XIV в. и широко распространившегося в эпоху Возрождения.

Показательно, что общество того времени не создало образа мудрой супруги или матери многодетной семьи. Средневековье знает только два полярных взгляда: женщина предстаёт либо воплощением греховности, либо в образе святой небесной красоты. Культ Прекрасной дамы, будучи земной разновидностью последнего, заложил основы будущей эмансипации мира человеческих эмоций. Он дал культурную форму, имеющую непреходящую ценность, сохраняющую своё значение для последующих эпох.

<p>Глава V</p><p>Христианский мир</p><p>Церковь</p>

Привилегированным средневековым сословием являлись священнослужители — клир, чьей обязанностью были служба и молитва. Церковь, превратившаяся из общины верующих в мощную организацию, нуждалась в своих профессионалах. Помимо молитвы, духовенство отправляло обряды и богослужения, учило, контролировало нравы, занималось благотворительностью. Духовенство разделялось на белое и чёрное. Первые — священники, диаконы — жили в миру и служили мирянам, вторые — монахи — в поисках Града Божьего удалялись от мира в пустыни.

Христианская церковь долгие годы оставалась единственной силой, объединяющей Европу. Однако сама она не была единой. Разделение христианства на конфессии началось ещё в период античности как результат распада Римской империи. Различие двух миров, «латинян» и «православных», непонимание и враждебность привели в 1054 г. к расколу. Разделившись на западную и восточную, предав друг друга анафеме, две христианские церкви шли дальше разными путями, всё более удаляясь друг от друга. Чем сильнее дезинтегрировался западный мир, тем жёстче централизовывалась римско-католическая церковь, претендующая сначала на независимость от светской власти, а затем и на папскую супрематию.

Супрематия — главенство власти: духовная власть выше светской, папа — выше царей земных, он может низлагать королей и императоров. Принципы супрематии практически начали проводиться в жизнь в XIII в. при папе Иннокентии III. В Византии было по-другому. Восточная православная конфессия не посягала на самостоятельную политику, следуя своему назначению, закрепленному в названии: «правильно славить бога».

Во главе западной церкви стоит «наместник Иисуса Христа» папа римский. Сословие духовенства обладает собственной иерархической вертикалью и делится на священнослужителей, имеющих степень, сан священства, и церковнослужителей, её не имеющих. Так, для белого духовенства характерна следующая иерархия: высший ранг — кардиналы, архиепископы, епископы, средний — священники, низший, — церковнослужители, такие как пономари, псаломщики, аколиты и др.

Вид аббатства Монтекассино в 1493 году. Ксилография из «Нюрнбергской хроники»

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология