Повседневная жизнь языческой Руси

Лен называли «бабьим» не только потому, что в его выращивании и обработке главную роль играли женщины, но и потому, что лен понимали как растение, связанное с «тем» светом. Однако при этом сеять лен должен был все-таки мужчина (желательно волосатый и бородатый), и только при его отсутствии в семье лен сеяли вдовы. Все остальные виды работ и, главное, трепание, прядение и ткачество обеспечивали только женщины. Заботиться о будущем урожае льна начинали заранее, в новогодние дни и весной. Катание на лошадях, санях, длинных шестах с горок, длинные хороводы — все это должно было обеспечить хороший рост льна на будущий полевой сезон. В Рязанской, Тульской и Саратовской губерниях в XIX столетии на Пасху женщины катали по земле попа или дьякона, приговаривая: «Каков попок, таков и ленок»[146]. Высоту льна старались обеспечить высоким ростом мужчины-сеятеля. Заговаривали лен, как и другие посевы, от сорняков, от вредительства полевых духов, от сглаза и тому подобных вредоносных вещей. Особую функцию при посеве льна играли белые по цвету предметы: белая одежда, белый мешок с семенами, белые куриные яйца, которые клали в мешок с семенами. Яйца якобы способствовали получению большого урожая. Белые ткани и предметы из них должны были повлиять на чистоту полученного льна и его качество. А чтобы защитить лен от сорняков и сглаза, часто втыкали в поле метлу или веник.

Горох, как и другие бобовые культуры, почитался за обилие горошин в стручках, за длинный (до неба) стебель, поэтому горох часто использовали в обрядах, связанных с обеспечением богатства, большого количества чего-либо. При посеве и сборе урожая гороха действовали всё те же принципы: правильный выбор времени для начала сева, чистота сеятеля, заговоры от болезней и вредителей, плетение венка в конце работ. В каждом регионе были свои особенности во время сева; где-то, как на Рязанщине, бросали шубу впереди сохи, веря, что этим влияют на будущий урожай, а где-то, как в Калужском крае, выпускали порты поверх обуви с теми же пожеланиями и мыслями об удаче. Обряды сопровождались заклинаниями, как, например, в Тульской губернии: «Сею, сею бел горох, уродился мой горох и крупен и бел, <…> старым бабам на потеху, молодым ребятам на веселье»[147].

Принципы «обхождения» с другими культурными растениями, идущими в пищу или используемыми в хозяйстве, были примерно одинаковыми. Одни растения считались более важными, как пшеница, рожь, ячмень; другие менее значимыми, но все они так или иначе одушевлялись, обретали свое тело и «индивидуальность». Слагались песни, сказки, загадки и былички, в которых растения жаловались на свою долю, описывалась и обыгрывалась их жизнь от рождения (сева) до смерти (жатвы).

За столетия народная культура выработала множество приемов воздействия на урожайность полей. Все они сводились к попыткам «задобрить» поле, переставшее «родить». Перво-наперво его посыпали соломой, оставшейся после прошлогоднего урожая, как бы напоминая об успешных родах. Повлиять на урожайность пытались, изготавливая первый и последний снопы, зернами с которых и начинали новый сев, связывая в один годовой круг весь процесс зарождения и вызревания зерна.

Конечно, все эти действия земледельцев-язычников опирались не только на ритуалы, но и на многовековой практический опыт предков, передававших знания по выращиванию земледельческих культур в суровом русском климате.

«Животинке водиться, где хлебу родиться»: скотоводство

Вторым, а порой и первым занятием язычников, помимо земледелия, было скотоводство. Владеть скотом значило быть богатым человеком. Домашний скот давал устойчивый достаток пищи (молока, мяса, масла, сметаны, сала), материал для обуви и одежды (шерсть и кожа), служил незаменимым помощником в тяжелых сельскохозяйственных работах. Разведение домашнего скота и уход за ним были наполнены массой обрядов, заговоров, гаданий, поверий и пр. Некоторые люди получали тайное знание языка животных. Важно было не раскрывать тайное знание языка животных (а заодно и растений) перед другими людьми, потому что в противном случае раскрывший тайну должен был умереть.