Повести и рассказы

Осели мы в Сопоте… Ваше здоровье!.. Сопот в том году турки не тронули. Открыл я лавчонку, взялся за свое прежнее ремесло — стал портняжить. Царство небесное моему старому выучителю! Мы, клисурцы, все помаленьку портняжим, с этим рукомеслом матери нас на свет божий пускают… Так вот, я начал про Сопот. Корплю я, шью, за грош по тыще раз втыкаю иглу в сукно. С горем пополам наскребаю на кусок хлеба… Не зря говорят: «Даром работай — даром хлеб не ешь». Только недолго довелось нам жить безбедственно. Не прошло и года, как разразилась война, русские перешли через Балканы. Сопотцам тут и приспичило — взбеленились не хуже наших клисурцев. «Поднимемся против турка! Встретим казаков с хоругвями!» Я-то, стреляный воробей, говорю им: «Погодите, сидите-ка лучше тихо-мирно, царство болгарское и без вашей суматохи образуется, послушайтесь хлебнувшего лиха!..» Да где там! Никто и ухом не ведет. «Ура, ура, ура!» А потом вдруг как заладят: «Бежим! Надо уносить ноги!» Сулейманово войско подступило, все поле почернело от башибузуков… Выскочили мы, сударь, с женой из дому в чем были. Поднялись на перевал, оглянулись, а там — боже правый! Весь Сопот полыхает! Горит, что сухая бумага. Вот вам и вторая Клисура…

От этих печальных воспоминаний лицо корчмаря омрачилось, в голосе зазвучала горечь и даже раздражение.

Дверь отворилась, и на пороге показался посетитель из местных.

— День добрый, Нягул, как поживаешь? — спросил ючбунарец, намереваясь войти.

Нягул — так звали корчмаря — нахмурился.

— Худа нету — добро господь даст! Эй, Йовка, ну-ка займись человеком!

Поняв по этому холодному приему, что он здесь лишний, ючбунарец попятился за дверь.

— И Сопоту вышла вечная память, — вернулся к своему рассказу Нягул. — Куда теперь податься? Все бегут прочь. Сулейман подступает к Балканам. Одни бегут в Севлиево, другие — в Дряново и Тырново. Мы с женой подались в Елену. А кругом беженцы, войска — толчея несусветная. Хлеба нету. Погорельцы мрут от тифа по сотне в день. Но, слава богу, от турка спаслись. Занялись мы новым делом: стали печь лепешки прямо на улице. Людей тьма-тьмущая — покупают, едят. За малое время поднакопили деньжат. Прошло месяца два-три, не помню. И вдруг тебе среди ночи поднялся страшный шум-гам. Полная неразбериха! «Что стряслось?» — «Турки наступают. Святополк Мирский{165} отходит!» Из огня да в полымя!.. Ну-ка, говорю, жена, поднимайся, надо бежать! И опять — в чем мать родила.

Турки скоро отступили из Елены, только мы не стали туда ворочаться. Сердце как-то не лежало. Не стану описывать, сударь, где мы скитались, где нас носило целый год. Натерпелись лиха, набедовались. Весь народ радуется, что Болгария свободна, одним только нам свет не мил, одни мы места себе не находим от забот да лишений. Вот и надумали мы с женой податься в нашу Фракию, небось там мы не чужие. Только куда пойти-то? В Клисуру? Я и слышать не хочу… А жену тянет… Ладно. Подались в Клисуру. Да скоро опостылело нам глядеть на погорельцев да на запустелые дворы, на людское горе-злосчастие. Кладбище да и только!.. Вот и говорю я жене: «Йовка, нет, здесь нам не житье!» Продал я землицу за бесценок и переселились мы в Пловдив. В Пловдиве — тогда это была Румелия — други-приятели, дай им бог здоровья, помогли устроиться на службу… Потихоньку-полегоньку обжились мы, залатали дыры… Ох, боже милостивый! Только-только легко вздохнули, думаем: ну, тут будем жить до самой смерти. Турки теперь не страшны. Все свое, болгарское. И церковь есть, где можно богу помолиться…

— Сам виноват, зачем встревал? — вмешалась Йовка, ставя на столик заказанный мною шкалик вина и две чарки.

— Разве ж я встревал? Да мне политика тогда была без надобности, ровно как и сейчас. Знаю я, какой супостат это подстроил — ну да бог ему судья. Йовка намекает на объединение{166}, — пояснил Нягул мне, просветлев лицом, и налил в чарки вина. — Кто же его не хотел? Я тоже радовался вместе со всеми, ходил встречать князя Александра… Ваше здоровье, приятель!.. Винцо это старое… Я его держу для благородных людей, таких, как ваша милость… Жену бери молодую, вино покупай старое, — так говорится в пословице… Пейте на здоровье!.. И вот как-то раз приходят двое жандармов. «Идем с нами!» Я иду. Приводят меня в полицию… В чем дело? «Ты, — говорят, — прятал у себя такого-то, его правительство разыскивает, полиция нашла его у тебя в куче соломы. Ты против воссоединения, ты опасный человек и предатель»… И пошло, и пошло… Посадили меня на цыганскую телегу и с жандармом препроводили в Софию. А в Софии меня принял с рук на руки другой жандарм, доставил на самую границу под Цариброд и говорит:

— Чтобы ноги твоей больше не было в Болгарии, слышишь?