Повести и рассказы

В итоге я убедил босса, сказав, что он даже не услышит имени Генри Миллера. Я буду заниматься им сам. Сведу к минимуму телефонные звонки в Калифорнию и буду вести большинство дел по почте. Если его дела начнут отнимать у меня слишком много времени в агенстве, он станет практически моим домашним клиентом. Агентство ничего не потеряет, а ему будет престижно иметь его в своем списке — еще одно громкое имя, которое можно упоминать гонорарным клиентам. Я подал все так, как будто проводил рекламную кампанию бездымных сигарет, и, в конце концов, выиграл.

Оказалось, что он совсем не капризный. Его письма, как правило, были короткими и по существу, хотя в большинстве из них он жаловался на нехватку денег. Поэтому я попытался добыть их для него.

Следующие несколько месяцев я зациклился на его контрактах, пытаясь найти способ их разорвать. Мне это не очень удалось. Я добился переиздания небольшим тиражом в издательстве "Pocket" "Колосса Маруссийского" и нескольких более коротких произведений, продал кое-что в "Playboy" и в другие менее популярные журналы и газеты, а также оформил контракт с "Capra Press" на издание в твердом переплете "Книги друзей". Деньги не потекли ручьем, но скромные успехи у меня были. Думаю, что отправка чеков Миллеру доставляла мне больше удовольствия, чем заработанные мной деньги, как раньше, так и позже.

У него была квалифицированная секретарша по имени Конни Перри, которая вела все его телефонные переговоры, так что даже счета не были проблемой. За полтора года работы на него я ни разу не разговаривал с Генри по телефону. Он просто им не пользовался.

И постепенно я понял, что мне недостаточно заниматься его делами. Я хотел поговорить с ним. Нет, я все еще хотел встретиться с ним, как тогда на горе. Я не жадничал. Одного раза будет достаточно. Но я читал его уже почти полжизни и хотел составить мнение о нем как о человеке и сравнить с тем, что сложилось у меня по его книгам.

Поэтому, несмотря на Генри и других законных клиентов в моем списке, давление, разочарование, чувство вины и отвращение к себе из-за сотен отчаянно надеющихся гонорарных клиентов, с которыми я имел дело каждый день, наконец, добралось до меня, когда я толкнул эту замечательную неуступчивую нью-йоркскую даму под дождем и понял, что мне нужно либо убраться оттуда, либо начать новую карьеру серийного убийцы, но я решил, что сначала нужно доставить свою задницу в Калифорнию.

Это оказалось проще, чем я предполагал. Я предложил слетать туда за свой счет и лично доставить Генри несколько контрактов издательства "Capra Press", если босс предоставит мне оплачиваемый отпуск. У меня в банке лежала тысяча долларов, и я готов был потратить половину этой суммы на час его времени. Мне было все равно. Босс решил, что я сошел с ума, но неохотно согласился, не зная, что как только я вернусь, я уйду из агенства. Моя последняя крупица двуличия будет направлена на сам источник двуличия.

Мелочь, а приятно, — подумал я.

* * *

Район Лос-Анджелеса Пасифик-Палисейдс — это не Биг-Сур. Ни Тихого океана, ни каких-либо палисадов нет и в помине. Этот район — просто еще одна вытяжка из Лос-Анджелеса, его единственное достоинство — скромность и спокойствие. Страсть к зрелищам, столь очевидная внизу, исчезает в пологих холмах, как блуждающая болезнь. Здесь можно жить, не прилагая особых финансовых усилий. Здесь чисто и комфортно. Дорого, конечно, а что, в Лос-Анджелесе не дорого?

Генри жил в белом двухэтажном доме с черными ставнями. Этот дом мог находиться практически в любой точке Америки, быть домом врача или дантиста. Двор небольшой. Кусты нуждаются в обрезке. Рядом живут соседи.

На входной двери висело напечатанное на машинке послание, слова китайского мудреца. Генри всегда любил цитаты. Он их коллекционировал, и все его книги буквально усеяны ими.

(Одна из моих любимых — вот эта португальская пословица: CUANDO MERDA TIVOR POBRE NASCE SEM CU — КОГДА ДЕРЬМО СТАНЕТ ЦЕННЫМ, БЕДНЯКИ БУДУТ РОЖДАТЬСЯ БЕЗ ЗАДНЕГО ПРОХОДА).

В грубом переводе послание на двери гласило: НЕ ТРЕВОЖИТЬ. ОСТАВЬТЕ ЧЕЛОВЕКА, НАХОДЯЩЕГОСЯ ВНУТРИ В ПОКОЕ. ОН ГОТОВИТСЯ УМЕРЕТЬ.

В этом году Миллеру исполнилось восемьдесят пять. Всего несколько лет назад он каждый день катался на велосипеде и обыгрывал друзей в пинг-понг. Затем у него возникли проблемы с кровообращением в левой ноге. Ему сделали разрез от паха до подмышки, затем по ноге до ступни. Вшили пластиковую вену. Организм отверг ее. Последовала еще одна операция, результатом которой стал инсульт, и он ослеп на один глаз. Миллер никогда не любил ни науку, ни медицину — ни изделия из пластмассы, если уж на то пошло. Его недоверие казалось вполне оправданным.

Надпись на двери гласила, что находящийся внутри человек готовится к смерти.