Повести и рассказы

— Что это? Не подсмолился ли кто?

— Видно, тот, что ближе к огню. Подошли к нему. Виктор склонился, и в то же мгновение одна рука бандита охватила его за шею.

— Мирон, стреляй! — крикнул он.

Бандиты зашевелились, зашумели, начали перекатываться поближе. Хлопцам казалось, что они все развязались и сейчас набросятся на них.

И тут Виктор почувствовал, как железная рука отобрала у него револьвер…

— Стреляй! Стреляй скорее! — кричал он в отчаянии.

В ответ послышался спокойный голос Мирона: — Положи револьвер на землю и убери руки! Раз… Пальцы бандита разжались, и револьвер оказался на земле. Виктор схватил его и выпрямился. Мирон стоял позади бандита, засунув дуло своего пистолета ему за воротник. Холодная сталь заставила врага покориться.

— Связывай руки! — сказал Мирон.

Виктор опять старательно и крепко связал бандиту руки. Они были обожженные, скользкие.

Опять проверили всех. Разместили вокруг костра, в нескольких шагах от него. Острый момент взволновал всех, но было тихо, точно ничего не произошло. Только Виктор, отведя Мирона в сторону, с возмущением упрекнул его:

— Почему ты не стрелял? Из-за твоей ненужной жалости мы оба едва не погибли!

— Никакой жалости тут не было, а разумный расчет, — спокойно ответил Мирон. — Если вы я выстрелил сразу, мог бы попасть в тебя. Если бы приставил револьвер к его голове, он мог бы отшатнуться и даже выбить оружие у меня из рук. А когда я засунул револьвер ему за воротник, бандит ничего не мог сделать, а я всегда успел бы выстрелить.

— Ну и терпеливый же, гад! — удивился Виктор. — Жжет руки вместе с веревкой и — ни гу-гу!

Наконец окончилась и эта страшная ночь. Солнце еще не поднялось из-за леса, как среди деревьев показались фигуры красноармейцев. Было их человек двенадцать. Впереди шел, вернее, бежал командир с тремя кубиками на петлицах, Савчук. Он волновался больше, чем сами хлопцы, понимая, в каком серьезном, ответственном и опасном положении оставались они на острове. Малейшая ошибка — и оба погибнут. И Савчук чувствовал бы себя виноватым.

Какова же была его радость, когда еще издали увидал он друзей, зорко охраняющих бандитов! Те тоже радостно махали руками, шапками и так громко кричали «ура», что вспугнули зайца из-под дальнего куста. А для бандитов этот радостный крик означал конец всех их надежд…

Савчук обнял Мирона и Виктора, как родных, которых не видел долгое время.

— Молодцы, хлопцы! — сказал он. — А теперь собирайтесь домой.

… Через два часа в лесу было совсем тихо. Сиротливо темнел погашенный костер. Возле него валялись ненужные остатки разобранного зубра. В стороне белела куча свежего песка — бесславная могила черного бандита.

Лесные жители осмелели. Защелкала вверху белка, рассматривая покинутую стоянку. Опять закаркали вороны и постепенно овладели остатками зубра. Сюда же подбирался и волк…

В Полесской пуще начиналась обычная жизнь, нарушенная было человеком.

1929 г.

ТВТ, или рассказ о том, как пионеры восстали против власти вещейи удивили весь свет, как они научились видеть то, чего не видят другие, и как Цыбук добывал очки ГЛАВА ПЕРВАЯ о том, как Нина порвала чулок, как отец полетел вверх тормашками и как Толя вертелся на улице

Толя пулей влетел в дом, будто за ним гнались четыре собаки.

— Что с тобой? — испугалась мать.

— Ни одной тройки нет! — крикнул он и начал торопливо рыться в своих книгах., Мать в ужасе всплеснула руками.

— Ни одной?! Совести у тебя нет!..

— Во! — торжественно произнес Толя и протянул матери табель.

Мать грустно развернула его, но лицо у нее сразу посветлело, и она сказала радостно:

— Да тут, кажется, все хорошо, а ты пугаешь.

— Почему пугаю? — удивился Толя. — Посмотри: ни одной тройки!

Действительно, в табеле ученика 5 класса Анатолия Беспалова не было ни одной тройки: все четверки и даже одна пятерка. На сердце у матери стало совсем легко.

— А я подумала: если уж и троек нет, так дело, вид но, совсем плохо. От тебя всего можно ждать, — ласково проговорила она.

Толя гордо улыбался, будто совершил невесть какой подвиг.

— Пока только одна пятерка, — сказал он, — а потом будет больше.

Расчувствовавшись, мать хотела было обнять сына, но тот увернулся и поскакал на одной ноге к своему окну.

— А папа как рад будет! — сказала мать. — Вот если бы еще и у Нины все было хорошо! Не знаешь, как у нее?

— Хоть и не так, как у меня, но двоек нет.

— Ну вот и хорошо! Все хорошо, — радостно суетилась мать. — А где же она?

— Идет где-то там…

Толя схватил книгу и занял свою обычную позицию у окна. Собственно говоря, ее лучше было бы назвать необычной: Толя сидел, задрав ноги на подоконник, и при этом пользовался не всеми четырьмя ножками стула, а только двумя задними.