Повесть о Великом мире

После того, как путники увидели порт Юра, гребное судно отдало концы. Берега бухты густо заросли кустами, где-то над волнами слышались крики куликов, в направлении провинции Кии виднелись дальние горы, волны омывали покрытые соснами рифы Фудзисиро, Вака и Фукиагэ[440]. Как раз в это время сверкал отливающий блеском под лучами луны остров Тамацу[441], тревожа сердца, длинной дорогой странствий изгибался берег бухты, деревья в одиноком селенье, пропитанные дождём, колокол в дальнем храме, провожающий вечер, — это было время, когда чувства обостряются. Путники прибыли к принцу Киримэ[442].

Той ночью, постелив под голову свой рукав, в покрытой росою молельне, что расположена среди зарослей кустарника, его высочество до утра возносил молитвы: «Земной поклон тому, кто возвращает жизнь, тем, кто воплощён в трёх местах[443], защищающим Закон во всех горах[444], ста тысячам семей[445], восьмидесяти тысячам алмазных чад[446], светлому лунному следу, что ярко озаряет тьму общего жилища тех, кто разделён на части, — повелите же, чтобы негодные вассалы разом погибли, а государев двор опять воссиял! Передают, что два явленных следа это инкарнации богов Идзанаги и Идзанами[447]. Наш государь — их отдалённый потомок — спрятался в кромешной тьме, как утреннее солнце прячется за плывущим облаком. Ему ни за что не будет ущерба! Похоже, что небо ныне тёмным-тёмное. Если у богов есть сила богов, то государи не могут вновь не стать государями!»

Бросившись всеми пятью частями тела[448] на землю, его высочество проникся в душе истиной и произносил моления. Поведение его было беспримерным, и боги понимали, что оно не могло не исходить из чувства преданности им. Во время поклонения богам на исходе ночи его высочество почувствовал недомогание, поэтому, он согнул локоть и, положив его под голову, на некоторое время уснул.

Во сне ему привиделся мальчик, который сказал: «Среди трёх гор Кумано людские сердца ещё не умиротворились, поэтому здесь немного преданных государю подданных. Переправьтесь отсюда в сторону реки Тодзугава и подождите благоприятного случая. Мне надлежит проводить Вас от местопребывания двух перевоплотившихся божеств, поэтому я буду Вашим проводником».

Так мальчик сказал, и на этом сон внезапно кончился. Его высочество подумал с надеждой, что это было сообщение самих перевоплотившихся поэтому ещё до рассвета поднёс богам благодарственные гохэй и скоро уже пробирался к реке Тодзугава.

За эту дорогу на протяжении тридцати с лишним ри не было ни одного людского жилища, поэтому путники или, заботясь о подушках среди облаков, в высоких горных пиках, расстилали рукава одежд на циновках изо мха, или же испытывали жажду возле воды, текущей в скалах, теряли мужество на подгнивших мостах.

На горной дороге, даже когда не было дождя, одежда на людях была влажной от зелени над головой. Поднимаясь на берег напротив, путники срубали мечами зелёную стену над бездонным обрывом.

Прямо внизу синева была окрашена в цвет индиго на тысячу дзё. После того, как такие недоступные кручи принц преодолевал в течение многих дней, тело его устало, а пот струился, как вода. Ноги его высочества были изранены, соломенные сандалии были все окрашены кровью.

Все его спутники тоже были не из железа или камня, поэтому они шагали голодные и усталые, однако толкали его высочество в спину, тащили за руки и через тринадцать дней пути прибыли к реке Тодзугава.

Принц расположился в придорожной пагоде, сопровождавшие его люди пошли в селение и сказали, что они сопровождают отшельника-ямабуси, следующего на поклонение в Кумано, отчего местные жители испытали к ним сострадание, достали еду из каштанов, кашицу из конских каштанов и помогли утолить голод. Принцу дали такой же пищи.

Так прошло дня два-три.

Однако, не зная, сколько в таком виде можно оставаться, Коринбо-гэнсон пошёл в этом селении к дому, показавшемуся ему тем, который нужен, и, когда спросил у вышедшего наружу ребёнка, как зовут хозяина дома, тот ответил:

— Это жилище племянника господина Вступившего на Путь Такэхара Хатиро, человека по имени Тоно-но Хэйбэй.

«Вот оно. Это тот самый человек, который славится владением луком и стрелами. В любом случае, надо положиться на него», — подумал Гэнсон, вошёл в ворота, осмотрелся и прислушался. Как будто, в доме есть больной человек, он подал голос:

— Эй! Не прибыл ли это чудотворец-ямабуси? Ступайте сюда, помолитесь!

«Какой подходящий случай», — подумал Гэнсон и возвысил голос:

— Мы отшельники-ямабуси, которые вышли, чтобы семь дней провести у трёхступенчатого водопада[449], на тысячу дней затвориться в горах Нати, совершить поклонение в тридцати трёх местах почитания богини Каннон. Заблудились в пути и вышли к этому селению. Позвольте нам переночевать разок и утолить голод, отдохнув у вас один день.

Из дома вышла сельская служанка.