Повесть о Великом мире

Второго ранга принц из Великой пагоды, чтобы упрочить положение замка Касаги, некоторое время скрывался в храме Совершенной Мудрости в Южной столице, но когда услышал, что замок Касаги уже пал, а его величество схвачен, то приблизился к опасности, будто наступил на хвост тигра. Ему негде стало укрыться, хоть и обширны небо и земля. Когда ярко светили солнце и луна, у него было такое чувство, будто он блуждает долгими ночами, днём прячась в степной траве и лежал на подстилке из росы, борясь со своими слезами, а по ночам недвижно стоял на перекрёстке у отдалённой деревни, страдая от злых деревенских собак, и нигде не мог найти себе места, чтобы успокоиться. Как бы там ни было, он желал на какое-то время спрятаться. Что-то услышав об этом, Око Закона Конин-адзэти Косэн во главе пятисот с лишним всадников ещё затемно направился к храму Совершенной мудрости.

Как раз в это время не было никого, кто бы следовал за принцем. Из-за того, что никто не мог пасть, обороняя его, воины противника сразу же прорвались внутрь храма и незаметно выйти наружу не было никакой возможности.

Делать нечего, приготовившись покончить с собой, его высочество уже обнажил своё тело. Но в конце концов этот его план нарушился — решиться взрезать себе живот легче всего. Принц вернулся к мысли о том, чтобы попытаться спрятаться. Тогда он обратился взором к главному павильону — там было три китайских сундука с большей частью «Сутры о совершенной мудрости», лежавшей там, чтобы люди её читали. У двух сундуков крышки не были открыты, и лишь у одного сундука больше половины свитков с сутрой было вынуто, а крышки не было. Его высочество съёжился, влез в этот сундук, сверху навалил свитки с сутрой и сидел, в сердце своём вознося моления Сокрытым формам[434]. А на тот случай, если его отыщут, сразу извлёк холодный, как лёд, меч и наставил его на живот. Про себя его высочество ожидал, что вот-вот раздастся возглас вражеского воина; «Он здесь!».

Тем временем, вражеские воины силой ворвались в главный павильон, обыскали всё без остатка, от подножия статуи будды до конька крыши, но ничего не нашли и со словами:

— Это совершенно удивительно! Давайте, откроем и осмотрим те сундуки с сутрой о нирване, — открыли два сундука с крышками и вынули из них свитки с почитаемой сутрой, перевернули вверх дном, осмотрели их, но и там ничего не было. Сказав, что сундук с открытой крышкой нечего и осматривать, все воины вышли из помещения храма.

Принц, как это ни удивительно, жизнь свою сохранил. Он испытывал такое чувство, будто во сне идёт по дороге, всё ещё находился внутри сундука, потом представил себе: а что, если воины опять вернутся и тщательно всё обыщут, поскорее забрался в сундук с крышкой, который перед тем воины осмотрели.

Как принц и предполагал, воины опять вернулись в главный павильон и, заявляя:

— Беспокоит нас то, что прежде мы не осмотрели сундук с открытой крышкой, — вынули все свитки с сутрой, осмотрели его и расхохотались:

— Если хорошенько закрыть сундук с «Сутрой о совершенной мудрости» крышкой, то принц из Великой пагоды из него не выйдет. Здесь восседает Сюаньцзан-санцан[435] из Великой Тан, — дурачась, заявили вражеские воины и, расхохотавшись, все, как один, вышли за ворота.

«Моя жизнь продолжается благодаря ревностной защите Маричи, а также благодаря покровительству шестнадцати добрых богов[436]», — вот что запечатлел принц в своём проникнутом верой сердце и увлажнил рукав прочувствованными слезами.

После этого укрываться в доме в окрестностях Южной столицы было опасно, поэтому принц, оставив храм Мудрости, изволил направиться в сторону Кумано. Среди его спутников было в общей сложности девять человек: Коринбо-гэнсон, Акамацу-рисси Сокую, Кодэра-но Сагами, Окамото-но Санкабо, Мусасибо, Мураками Хикосиро, Катаока Хатиро, Яда Хикосити и Хирага-но Сабуро.

Всё, начиная с господина и кончая его спутниками, были в однотонных одеяниях цвета хурмы, с дорожными корзинами за спиной и в капюшонах, надвинутых ниже бровей. Они двигались в ряд, со старейшим впереди, и выглядели как группа сельских паломников ямабуси, следующих на поклонение в Кумано[437]. Спутники его высочества сначала страдали от мысли что господин их с самого начала вырос в пределах башни дракона и дворца феникса[438] и не изволил выходить за пределы прекрасных экипажей и благоуханных повозок, а потому не сможет дальний путь преодолеть пешком, однако, против ожидания, — когда он только научился этому? — принц потребовал себе грубые кожаные носки, гетры и соломенные сандалии и, не показывая признаков усталости, во всех святилищах вешал гохэй[439], а на ночлегах велел проводить буддийские службы. Поэтому по дороге никто из встречных паломников и опытных религиозных наставников не мог его упрекнуть.