Повесть о Великой стене

ХО ЧЖИ ВСТРЕЧАЕТ ЗНАКОМОЕ ЛИЦО

Вань Сяо-ба, Тюремный тигр, попал на каторгу в гору Лишань за то, что попытался помочь одному из своих братьев в постигшей его великой беде. А случилось это так.

Когда кочевники сожгли деревню Ваньцзяцунь, голодная мать продала Сяо-ба в богатый дом. Здесь он сперва был на побегушках у всех прочих слуг, а потом вырос, ничему не научившись, кроме хитростей и уверток, как наесться досыта и избежать колотушек. Слуг в доме было такое число, что многим нечего было делать, лишь сопровождать господина при выездах, потому что чем длиннее свита, тем больше почета господину.

Возможно, что, не имея ни занятий, ни обязанностей, он стал бы беспутным лодырем и игроком в кости, но, тоскуя о своих братьях и товарищах, Сяо-ба крепко помнил детскую игру, которую придумали они в Ваньцзяцуне. Он твердо верил, что братство Отпрысков Дракона существует на самом деле, что, без сомнения, оно все растет и уже вошли в него мальчики из соседних деревень. По ночам, потирая ноющие синяки и шишки, он воображал, какие подвиги совершают его братья, сочинял всевозможные разговоры и правила, представлял себе удивительные встречи и приключения. Постепенно эти мысли заполнили всю его жизнь. Когда он подрос, то в городе и в окрестных деревнях стал искать и находить несчастных и обиженных, помогать им своей ловкостью, выдумкой или мелкими деньгами, которые нередко у него водились. Когда начинали его благодарить, он отвечал: «Я помог тебе, а ты помоги другому в его горе». Так братство Отпрысков Дракона постепенно ширилось, и уже многие приходили к Сяо-ба за помощью и надеждой. Случайно он встретил на реке Хо Чжи, признал его, напомнил о себе, их детская дружба вспыхнула сильней прежнего, и стали они как родные братья.

Как-то под вечер Хо Чжи прибежал к Сяо-ба и, еще не отдышавшись, рассказал, что солнце убило человека, который на лямке тянул лодку вверх по реке. Был полдень, жарко, он был уже не молод, упал и умер. Оба его сына работают на постройке стены. Когда они вернутся и спросят: «Где могила отца?», что им ответить?

— Надо его похоронить, — сказал Сяо-ба.

— Нет денег, — ответил Хо Чжи.

Тут Сяо-ба пришла шальная мысль. В одном из павильонов хранился гроб, который господин заранее себе приготовил. Каждый год его покрывали новым слоем лака, и, когда господин, любуясь, щелкал его ногтем, лак звенел, как драгоценная бронза, а ноготь так ныл от щелчка, что приходилось, сунув его в рот, сосать, приплясывая от боли.

— Господин так богат, — сказал Сяо-ба, — что может позволить себе сто раз умереть и каждый раз покупать новый гроб. А этот мы отнесем нашему брату на реке.

До ночи Хо Чжи просидел в каморке Сяо-ба, а когда все кругом затихло, они вынесли гроб из его хранилища. Сяо-ба взобрался на стену и стал подтаскивать его вверх, а Хо Чжи толкал снизу. Еще мгновение, и они унесли бы свою добычу. Но тут на пустынной улице показался запоздавший гуляка. Он поднял глаза, увидел над стеной поднявшийся на дыбы страшный предмет и завыл так дико, что из всех ворот выскочили люди. Сяо-ба и Хо Чжи сперва избили, потом отвели к судье, и так они попали в Лишань на каторгу.

Здесь с них сняли колодки, в которых они совершили тяжкий путь, указали им их места в землянке и работу, которую они должны делать. Вея каторга развеселилась, узнав о преступлении Сяо-ба, потому что такого еще не бывало.

Вскоре и здесь оказались у него друзья и нашлись и такие, которые, ни с того ни с сего заговорив о разных драконах, получили нужный ответ, а затем открыли Сяо-ба, что хотят бежать, но не знают еще, как это сделать.

Среди каторжников был один, такой широкий в плечах, что казался ниже своего роста, и такой невероятно сильный, что легко носил грузы, тяжелые и для четверых. Сяо-ба сказал ему:

— Если бы я был так силен, я раскидал бы стражу и ушел бы отсюда.

— Моя сила не дает мне уйти, — ответил тот. — Всюду меня признают и вновь вернут обратно. На сто ли вокруг все слышали о силаче У-яне. Знают меня даже воробьи на дороге и собаки на пороге.

— И я слышал твое имя, — сказал Сяо-ба. — Еще когда жил в родной моей деревне, в стране Янь.

— Ты видишь? — ответил У-ян. — Если даже на другом конце Поднебесной мое имя известно, как же мне скрыться? А если я переменю имя, моя сила выдаст меня.

— Ты силен, а я ловок, — сказал Сяо-ба. — Приходи вечером в нашу землянку…

Хо Чжи прилежно вылавливал из своей чашки вареные овощи. Они плохо пахли, но он был голоден. Вдруг он поднял глаза и увидел подошедшего У-яна. Не сводя с него взора, Хо Чжи медленно поставил чашку на землю. Привычная улыбка оползла с его губ. Он поднялся и стоял, вытянувшись и все смотрел на У-яна. Закрыл руками глаза, раздвинул и сжал пальцы и, отведя руки, снова посмотрел. Потом тяжело вздохнул и прошептал:

— Я помню.

И вдруг, зарыдав, закричал:

— Я помню, помню, я все помню!

Сяо-ба вскочил, бросился к нему, схватил его за рукав:

— Что с тобой, Чжи, братец мой?

Но Хо Чжи отталкивал его и продолжал кричать: