Повесть о Сергее Непейцыне

Но именно сглазил. Через день полил дождь, да какой! Когда палаточная холстина промокла и все стало сырое — одежда, обувь, пища, — Непейцыны сбежали в тарантас, где под кибиткой и фартуком Филя устроил им постель. Счастливы были офицеры, которым егеря до дождей построили балаганчики из веток и глины, покрыв их тесинами. Места в хатах, в которые недавно никто не хотел идти, брались с бою. Буг вздулся и сердито лез на берег — значит, и в верховьях шли дожди, везде размокли дороги. Вот помеха верная при походе на Очаков!

Тревожная ночь на переправе. Вот она — неприступная крепость. Генерал Суворов

Наконец опять проглянуло солнце, егеря высыпали из мокрых палаток, развесили, разложили все, что можно, на просушку. И в эти часы эскадра снялась с якорей и, сверкая на солнце парусами, уплыла навстречу врагу, к Очакову.

17 июня на рассвете загремела далекая канонада. Били, должно быть, со всех русских и турецких кораблей. Разбуженные егеря сбежались к берегу, но туман стлался по воде плотной завесой. А когда он рассеялся, все равно оказалось слишком далеко — и в подзорную трубу видны были только вспышки выстрелов.

В лагере толковали о морском сражении. Ведь при осаде Очакова неприятельский флот будет большой помехой — станет подвозить крепости подкрепления, продовольствие. А наш Черноморский совсем молодой и еще слабый — сумеет ли осилить? В сумерках продолжали слышаться выстрелы, взрывы. Зарево вставало над водой — горели корабли. Но турецкие или наши?..

Утром 18-го показались три фрегата, шедшие к Херсону. В корпусах темнели проломы от ядер, у переднего не хватало бугшприта и фок-мачты, на всех сожженные, продырявленные паруса держались кое-как. Послали шлюпку, которая возвратилась с радостной вестью. Турецкий флот разбит, остатки его ушли за Очаков. Один из проходивших кораблей — пленный турецкий, все они идут на ремонт в Херсонское адмиралтейство и везут русских раненых и тысячу семьсот пленных турок. Вот так победа! Ай да черноморцы!

— Теперь в самый бы раз на крепость всеми силами навалиться! — рассуждали прапорщики и передавали, что генерал нынче получил депешу: главная армия переправилась у Ольвиополя и движется к Очакову. — Что же нас туда не ведут? Воспользуются, что турки от победи над флотом растерялись, и без нас штурмуют…

— Хватит на всех драки, — успокаивали старшие офицеры.

Но вот наконец снова прискакал нарочный, корпус снялся с биваков и двинулся назад, вверх по Бугу, до того места, где песчаные косы с обеих сторон далеко вошли в реку и стоял уже паром, спущенный от Ольвиополя. Заработали саперы, врывая бревна для зачалки канатов, поплыли на турецкий берег, чтоб и там сделать то же. На рассвете началась переправа. Сначала рота за ротой переехали все четыре батальона. Потом перевозили зарядные ящики, пушки, лошадей, канцелярские и казначейские двуколки, провиантские и артельные телеги, офицерские тарантасы, лазаретные и маркитантские фуры. Последние нестроевые приплыли в новый лагерь на закате. Далеко по степи раскинулись костры, за чертой которых маячили, перекликаясь, часовые. Выступать было приказано в пять часов, все рано разошлись по палаткам и телегам, а то и просто полегли на нагретой солнцем земле.

Сергею не спалось, он тревожился за Осипа. Сразу, как переправили орудия, он отпросился у Мосеева, вернулся на тот берег и ускакал в штаб легкоконного полка. Филя сказал, что, видно, очень торопился — не вымылся, не переоделся, с места взял карьером, и еще, что в кобурах его седла лежали заряженные с вечера пистолеты.

Подходила полночь, а Осипа не было. «Зачем понадобились пистолеты? — думал Сергеи. — Чтоб щегольнуть боевым видом — егерской курткой, походной седловкой? Или предвидел драку вроде елисаветградской? Для виду довольно бы и незаряженных…»

Нет, не заснуть, пока не приедет. Сергей вылез из тарантаса, в который было лег, и побрел по заснувшему лагерю к реке, где около причаленного парома сидели озаренные костром люди. Недалеко от берега на дорожку меж палаток вышел плотный человек в летней куртке и направился навстречу Непейцыну. Когда они сошлись, Сергей узнал генерала.

— Чего не спишь, любезный земляк? — спросил Кутузов. — Все о брате тревожишься? — Он засмеялся. — Знаю, где пропадает. Бывая в гостях у полковника Неранжича, видел у ног некой Цирцеи, а нынче заметил, как спешил к парому, на тот берег отходившему. Так не беспокойся — без любви юноша мужем зрелым не станет. — Михаил Илларионович взял Непейцына под руку, повернул и повел с собой. — Итак, начинается боевая служба?..

— А сильная крепость Очаков, ваше превосходительство?