Повесть о Сергее Непейцыне

— Надо бы, что получше, в Луки отвезть. Бабы здешние, я чай, охулки на руку не положат.

— А что там, окромя тряпок, есть? — осведомился дяденька.

— Серебро, посуда. И тряпки не бросовые, — ответил Филя. — Женится Сергей Васильевич, все пригодится молодой барыне.

— В Луки без строгого разбора тащить нечего, — решил Семен Степанович. — Что надумаешь сберечь — вези сюда, на конюшне замкни, чтоб клопы вымерзали. Куда важнее нонче с молодым хозяином рассудить, что с дворовыми делать. Баб одних, никак, пять.

— Да кучер, конюх и дворник, — добавил Филя.

— Вот барство несносное! — ворчал дяденька. — В год раз выезжала, а тоже — кучер, конюх, лошади! Саврасок сряду мужикам раздать, с весны по борозде пойдут, а двуногих бездельников куда? Дворника в сторожа на усадьбе поставим, девка младшая, слышал, замуж на деревню норовит. Добро. А остальные?..

Слушая вполуха, Сергей узнал, что Анисья просится в монастырь, что стряпуху можно взять в Луки, раз Ненила поедет с Филей на новое место. Но не принимал участия в разговоре. Отстегнув деревяшку, сидел на низенькой скамейке, прислонясь к натопленной печке, как, бывало, сиживал в детстве с дяденькой после бани, и снова спрашивал себя, что хотела сказать матушка перед смертью. А вдруг что доброе? Расспросить, больно ли было, когда ногу отнимали… Но, видно, в самом деле думала идти замуж, раз сшила платье, никак, из того шелку, что поднёс ей когда-то дяденька.

Дяденькины мысли. Вот каков город Великие Луки

Через двое суток, прямо с похорон, вернулись в Луки. Дяденька принимал горожан, выходил по спешным делам, а после ужина, отпустив Филю спать, закурил трубку и, весь окутанный дымом, спросил крестника:

— Может, теперь и на службу поступать не надобно? Селись в Ступине, женись, хозяйничай. Шестнадцать дворов, сорок пять душ, а дальше больше станет.

— Я бы охотней служить пошел, — сказал Сергей.

— Дело твоей склонности.

— Ведь я и не нужен вовсе там, — продолжал Сергей. — Вы близко, а в деревне староста. Разве не довольно сего?

— Довольно, — согласился дяденька и усмехнулся — А вдруг я жениться вздумаю? Раз ты по себе теперь помещик, без моей то есть половины, — возьму и женюсь.

— Очень рад буду, — поспешил уверить Сергей. — Но ведь и тогда, может, не откажете за моей частью приглянуть?

— Да нет, где там! — махнул рукой Семен Степанович. — Легко ли на шестом десятке на то отважиться, чего за всю жизнь не сделал? Пятнадцать лет назад матушка твоя предметом чувств моих едва не стала. Но как пригляделся, то и не решился — слишком дико многое оказалось, а переделать, перебороть не чаял… Трудно по ндраву мне суженую сыскать, особливо из Лук не выезжая. — Дяденька разогнал рукой дым и взглянул внимательно на Сергея: — А коли и тебе место городничее выйдет, пойдешь на него? Я советы полезные дам на разные случаи.

— Нет, я бы хотел по армейской части служить, — сказал Сергей, — раз знаю там кое-что.

— И молод ты в городничие, — согласился Семен Степанович. — Но раз в строй не возьмут, неужто в комиссариатские?

— Ни в комиссариатские, ни в аудиторские не пойду, а при арсенале или в крепостной артиллерии разве не пригожусь?

Семен Степанович кивнул:

— Пригодишься, ежели возьмут… А я привык, по мне, городническая служба не хуже другой. Против исправницкой, к примеру, даже много лучше. И не только тем, что на одном месте обитаю, он же как волк рыщет, а еще, что господам помещикам ничем не обязан, не они меня как исправника выбирали, а в Петербурге назначили, и потому с ними миловаться не должен. Но, конечно, счастье мое главное, что могу взяток не брать, раз не жалованьем существую. Знаешь ли, господин подпоручик, сколько, скажем, уездный судья получает? Судья! Неподкупный закона блюститель! Девяносто девять рублей в треть, значит, в месяц неполную четвертную. А младший чиновник, канцелярист? Девятнадцать рублей в треть, меньше пятерки в месяц. Надобно ли удивляться, что, схватив с просителя целковый, за него душой покривит? И городничий равен с судьей в казенном довольствии. Не обрекает ли оно не стойкого в честности на взятки, а стойкого — на нищету?..

Дяденька прошелся по горнице, видимо собираясь с мыслями, и продолжал: