Повесть о Роскошной и Манящей Равнине

– Прекрасный сэр, по-прежнему ли доволен ты своей участью, как было на закате? Или убоялся ты, или усомнился? Что, если Дева не придет к тебе на этот раз, что если она дала согласие только ради того, чтобы спастись от тебя? А не может ли она обратиться к Владычице и попросить на тебя управу?

Сказав так, он пожалел о собственных словах, и устрашился за себя и за Деву, опасаясь, что пробудил какое-то предчувствие в глупом сердце молодого человека. Однако Сын Короля только расхохотался и ответил:

– Вот-вот, подобные речи как раз и свидетельствуют о том, сколь мало знаешь ты мою милую. Станет ли ягненок жаловаться волку на пасту ха? Так и Дева не будет доносить на меня Владычице. Слушай-ка! Попроси твою Госпожу на досуге поведать, как случалось ей обходиться со своей рабыней… услышишь любопытную повесть. Однако теперь моя девица здорова по умудренности своей в лекарском искусстве. А тебе скажу снова – реченная выше Дева обязана исполнить мою волю. Между чем выбирать ей: если сочтет она меня молотом – а я не думаю о себе столь худо, – то Госпожу можно назвать наковальней, в чем тебе предстоит убедиться на собственной шкуре. О нет, мои дела в порядке, и в полном порядке.

После этого он веселым шагом вошел в освещенный зал. Но Вальтер углубился в лунную ночь и скитался по лесу час или более, после чего украдкой прошел в чертог, а оттуда – в собственные покои. Там он снял с себя королевское платье и надел свое собственное; препоясался мечом и ножом, взял лук со стрелами и, таясь, вышел наружу, как и приходил. А потом направился кругом и с севера зашел в тот орешник, где и залег; тем временем ночь шла вперед и до полуночи оставалось уже недолго.

Глава XXI. Вальтер и Дева бегут из Золотого Дома

Так скрывался он среди ореховых кустов, внимая даже самому малейшему звуку; однако вокруг слышны были только ночные голоса леса, пока вдруг из дома не донесся громкий протяжный вопль. Сердце Вальтера заколотилось, однако что-либо сделать он не успел; ибо сразу за тем неподалеку заторопились легкие ноги, зашелестели ветви, и вот перед ним объявилась Дева – в белом платье и босая. Тут он впервые ощутил сладостное прикосновение ее плоти, потому что, схватив его за руку, она выдохнула:

– Живее! Живее! Возможно, у нас осталась только кроха времени, или же его у нас очень много… Пока, на всякий случай, не спрашивай меня ни о чем, но бежим!

Не медля, он отправился следом за ней, и шаги обоих были легки.

Они шли тем же путем на юг, которым ходил Вальтер на охоту с Дамой, то бегом, то шагом, но поспешая, так что, когда засерел рассвет, оказались уже возле той рощи, где произошла встреча со львом. Однако они все торопились вперед, и Дева почти все время молчала, лишь иногда подбадривая Вальтера словом, в котором слышалась застенчивая ласка. Наконец рассвет сделался утром, и, выйдя на макушку холма, они увидели перед собой равнину, поросшую редкими деревьями, а за простором ее земля поднималась отлогими зелеными холмами; за ними же – вдалеке – синели огромные горы.

Тут Дева заговорила:

– Вот они перед тобой, горы, ограждающие землю Медведей, и через них к собственному прискорбию надлежит нам пройти.

– Нет, – молвила она, заметив, что Вальтер опустил руку на рукоять меча. – Лишь терпение и мудрость сумеют выручить нас из беды, а не грубый молодецкий клинок, сколь бы искусно ни владел им хозяин. Но видишь? Там, впереди, в самом начале равнины, течет ручеек, возле которого мы сможем без опасений дать отдых телам. Там поведаю я тебе повесть, сжигающую мое сердце, и, может быть, снова попрошу о прощении, ибо опасаюсь тебя.

Рек Вальтер:

– Как возможно сие?

Не отвечая, она взяла его за руку и повлекла вниз по склону.

Однако Вальтер спросил:

– Ты говоришь об отдыхе; но в самом ли деле можем мы не опасаться погони?

Тут сказала она:

– Можем или нет, но следует нам отдохнуть. И говорю тебе снова, должна я открыть тебе повесть, что сжигает мою грудь в страхе перед тобою, и не пойду дальше, правде чем ты не выслушаешь меня.

Тогда молвил он:

– Я не хочу ничего знать о сей Королеве, могуществе ее и слугах. Обо всем этом я расспрошу тебе после. Но помимо всех прочих, разве нет среди них Сына Короля, испытывающего к тебе столь недостойное чувство?

Чуточку побледнев, она ответила:

– Раз речь шла об этом человеке, скажу: нечего было тебе опасаться в нем, кроме коварства… Но теперь не будет он больше любить или ненавидеть, ибо умер вчера в полночь.

– Да, и как? – вопросил Вальтер.

– Нет, – проговорила она. – Позволь мне рассказать целиком всю мою повесть, чтобы ты не слишком винил меня. Ну, а теперь умоемся и устроимся поудобнее, а там за отдыхом и услышишь мое слово.

К этому времени они вышли как раз на берег ручья, заводями и чистыми протоками извивавшегося между скал и песчаных берегов.

Тут молвила Дева:

– Там за высокой серой скалой будет моя купальня, мой друг; ты же останься здесь. О! А вот и солнце взошло!