Повесть о Роскошной и Манящей Равнине

Ответил Арнольд:

– Злые вести прибыли со мною; несчастье приключилось в твоем доме, ибо не стану скрывать, что отец твой, Бартоломей Голден, скончался, да упокоит Господь его душу.

Услыхавшему сии слова Вальтеру показалось, что прежнее бремя, успевшее сделаться столь легким, навалилось на него с новой тяжестью, и последние несколько месяцев как бы исчезли из его жизни, а потом представился отец, мертвым лежащим на смертном одре, и скорбные возгласы по всему дому. Чуточку помолчав, проговорил он голосом гневным:

– Что это, Арнольд! Умер ли он в своей постели или это случилось иначе? Ведь когда мы расставались, отец не был старым и хворым.

Ответил Арнольд:

– Да, скончался твой батюшка на собственном ложе, но прежде выпало ему быть раненым мечом.

– Да? И как же? – рек Вальтер.

Молвил Арнольд:

– Когда оставил ты дом, по прошествии нескольких днем твой отец отослал твою жену из своего дома к ее родителям Реддингам – без почестей, но и не опозорив, как могло случиться, и без какой-либо вины с нашей стороны в глазах тех, кому ведома ваша с нею история, а таких без малого целый город.

Тем не менее Реддинги ничего не поняли и захотели перемолвиться с нами, Голдингами, чтобы поговорить о возмещении своего убытка. К несчастью, мы согласились, чтобы сохранить мир в городе. Но что из этого вышло? Мы встретились в Зале Гильдии и начали разговор; однако в том разговоре не могли не всплыть некоторые слова – и не слишком пристойные, и не чересчур мягкие. Произнесенные, они заставили обнажиться заточенную сталь, а потом началась рубка и сеча. Двое наших погибли прямо на месте, как и четверо ихних, и многих еще ранили с обеих сторон. Среди них – как ты уже догадался – был и твой отец, ибо он не удержался в стороне от схватки. Невзирая на раны – две в бок и одну в руку – домой он ушел на собственных ногах, и мы понадеялись на то, что взяли верх. Но увы! Злой оказалась наша победа, ибо через десять дней он умер от ран. Господь да примет его душу! Но теперь, господин мой, ты, должно быть, понял уже, что не с одной этой вестью я прибыл, но и со словом родичей, которые требуют, чтобы ты незамедлительно возвращался на быстром катере[6], принесшем меня сюда вместе с вестями… и если ты глянешь на него, то увидишь, что судно это, легкое и быстрое, выдержит на море любую непогоду.

Тогда заговорил Вальтер:

– Просьба эта говорит о войне. Я возвращаюсь, и Реддинги пожалеют об этом. Готов ли ты в путь?

– Да, – ответил Арнольд, – мы можем поднять якорь сегодня же днем – самое позднее, завтра утром. Но что мучает тебя, господин, почему ты таким диким взглядом глядишь на мое плечо?! Ведь в обычае этого мира, когда отцы оставляют его раньше сыновей.

Но лицо Вальтера, покрасневшее прежде от гнева, сделалось бледным. Показав на улицу, он возопил:

– Погляди. Или ты их не видишь?

– Кого не вижу? – молвил Арнольд. – о вон идет обезьяна в цветном наряде, словно сбежавшая от какого-нибудь жонглера. Нет, клянусь Господними Ранами! Это человек, настолько уродливый, что скорее похож на черта. Так, а вон идет прелестная Дева, по всему знакомая с ним. И… О! Вот шествует весьма достойная и благородная Дама. Да, я вижу их, и, вне сомнения, эти двое принадлежат этой особе, и в городе она числится среди наибольших, а на лодыжке девицы я вижу железное кольцо, свидетельствующее о ее рабском положении среди чужеземцев. Но вот что странно! Люди на улице словно бы не видят столь необычную процессию, даже величественную Даму, прекрасную, как Богиня этих идолопоклонников, украшенную драгоценными каменьями, на которые можно было бы дважды купить весь Лангтон… а ведь столь редкое и занимательное зрелище должно было привлечь их внимание. Но что это, господин мой, что это!

– Да что случилось? – спросил Вальтер.

– Господин, они не могли еще удалиться отсюда, но я более не вижу их!

– Что же с ними сделалось, в землю провалились? Куда ты смотрел, приятель?! – проговорил Вальтер, глядя не на Арнольда, но на улицу. – Наверно, зашли они в какой-нибудь дом, когда твои глаза на мгновение оставили их.

– Нет, господин, нет, – возразил Арнольд, – мой взгляд ни на мгновение не расставался с ними.

– Ладно, – бросил Вальтер, пожалуй с излишней резкостью, – теперь они ушли, а нам незачем думать о пустяках, озабоченным утратой и усобицей. Я останусь один и обдумаю все сказанное тобой. Ты же ступай к корабельщику Джеффри и сообщи о случившемся всем нашим людям, а потом приготовь все нужное и приходи ко мне завтра, на самом рассвете. Приготовлюсь к отплытию и я… словом, мы возвращаемся в Лангтон.