Повесть о Предславе

Князь круто повернулся на каблуках и вышел из палаты. Спустился в гридню, где располагались верные шляхтичи. Многих из них Болеслав сам возвёл в рыцарское звание и наделил землёй. Это отборные люди его войска. Вообще, он немало сделал для того, чтобы сплотить Польшу, чтобы сделать её сильной и могучей. Раньше, при покойном родителе, власть князя ограничивал совет двенадцати вельмож. По сути, он управлял страной и навязывал князю свою волю. Болеслав же хотел быть самостоятельным и независимым от шляхты государем. Любезностью и гостеприимством ему удалось прибрать совет двенадцати к своим рукам. Вельможи и шляхта стали каждодневно приглашаться к княжескому столу, и этого оказалось достаточно, чтобы по возможности устранить их от державных дел. Сумел Болеслав присвоить себе и право суда в Польше, причём суд и наказания сделал он равными и для крестьян, и для рыцарей. Войско же своё Болеслав из сословного постарался превратить в единое. Шляхтичи служили в коннице и доставляли ему всадников в количестве, равном половине общего числа, из горожан составлялась пехота, кметы же обязаны были нести охрану границ. Те же, кто не служил, вносили ежегодно запасы хлеба и овса для продовольствия войска, но только в военное время. Для защиты королевства выстроил Болеслав множество замков. Приписанные к замкам кметы составили так называемую маетность замка. Войско возглавлял гетман, замком и волостью вокруг него управлял кастелян. Во всём придерживался Болеслав строгого порядка. Этот внутренний порядок и позволил ему расширить границы Польши. А ещё – именно первые успехи породили в душе его дерзкую мечту о Великой Славонии, в которую продолжал он верить, несмотря на неудачи последних лет. Теперь, когда везли ему в Гнезно золотую корону, он понял, что мечту свою способен, наконец, воплотить в жизнь. Хватило бы только сил.

Глава 57

В гриднице топилась большая печь. Языки огня лизали огромный дубовый кряж. Возле печи расположились – кто на скамье, кто на соломе – молодые шляхтичи. Один из них – вислоусый, в кунтуше с медными пуговицами и лихо заломленной набекрень шапке с пером – с жаром рассказывал, потягивая из оловянной кружки пиво:

– Днесь пришла в Гнезно. Грязная вся, хромая. Как и дошла, откуда и явилась?! И говорит, грядущее ведает.

– Да ведьма какая-нибудь, из лесу выползла! – крикнул из дальнего угла молодой шляхтич Ежи из Тарнува. – Али с шабаша с Лысой горы киевской на метле прилетела! А ты, пан Янась, уши-то и развесил! Да рубанул бы сию нечисть саблей, и весь сказ!

– Так-то оно так, – качнул головой вислоусый. – А всё ж верно обо мне сказала. И что из Поморья я, и что князь наш меня в шляхтичи возвёл, и про Марыську мою не наврала. Думаю, вещая пророчица сия жёнка.

– Может, сведала что о тебе, а потом и молвит, – засомневался другой лях, седой, со шрамом на челе.

– Да нет, пан Збигнев. Слыхал я не раз: есть такие бабы. Дар провидения им даден. Богом или чёртом, не ведаю. Верно, и сия жёнка из них, – возразил полный низкорослый шляхтич, возлежащий на боку на соломе.

Болеслав, тяжелым шагом, неуклюже переваливаясь, как медведь, подошёл к беседующим и остановился перед Янасем.

– О какой такой жёнке речь ведёте, мужи добрые? – вопросил он, щурясь. – Что за пророчица еси?

– Да ты, княже, ся не заботь! – отозвался Ежи из Тарнува. – Так, болтаем от неча деять.

– А всё же? Что за жёнка? – допытывался Болеслав.

– Да приплелась тут одна, невестимо откуда. Говорит, грядущее ведает. Да только какая ей вера! – неохотно отмолвил пан Янась.

– Вот что, – заключил Болеслав. – Приведи-ка сию ведьмицу заутре ко мне. Там и поглядим, каковы её провещания. А покуда! – Князь плюхнулся на лавку. – Нацедите-ка мне медку хмельного. Выпью с вами, панове, вспомянем, как в походах честь, славу да ночи у костра мы с вами делили.

– Слава, слава князю Болеславу! – возгласил, вскочив с соломы, полный шляхтич.

Сомкнулись чары, и закипело в гриднице веселье. Румяная поджаристая кабанья туша оказалась как нельзя кстати.

…Жёнку в чёрном платке и повое на голове доставили к Болеславу на рассвете. Хмельной князь, увидев перед собой довольно молодое красивое лицо, на котором виднелись следы от ран и морщины, с усмешкой спросил:

– Ну, сказывай, кто ты еси? Волховица, что ли? Дак для такой у меня на площади дрова заготовлены. Тотчас огонь разведём.

– Не разведёшь, князь, – прошелестел тонкий усталый голос.

– Енто почто ж?

– Пото как час мой ещё не пробил.

– Гляжу, смелая шибко. А ну как прикажу тотчас связать тя – и на костёр?!

– Не прикажешь, князь. – Ответ был твёрд, голос спокоен.

Болеслав начинал гневаться.

– А ведаешь ли, кто я?! – с угрозой, глядя в светло-голубые глаза вещуньи, спросил он.

– Как не ведать. Князь ты польский. Корону тебе златую из Рима везут. Корона та с зубцами наверху, с камнями самоцветными. Ждёшь не дождёшься ты, когда возденут её на чело твоё. Королём стать жаждешь.

– Вот как? Что ж, верно, жду я корону. Но откудова ты про неё ведаешь?

– Вижу, и всё.

– И что ж ещё видишь? Стану я королём?