Повесть о несодеянном преступлении. Повесть о жизни и смерти. Профессор Студенцов

Прошло пять дней. Андрей Ильич продолжал навещать жену и просиживать подолгу в палате. По–прежнему стол покрывали папки и бумаги, к жене приходили больные или она часто уходила к ним. Однажды Сорокин не застал ее в палате. На ночном столике он увидел раскрытую книгу Фикера. Она пестрела пометками, некоторые места подчеркнуты чернилами, а отдельные слова обведены карандашом. На отмеченных страницах рассказывалось следующее. Существует извечная гармония между тканями организма, одни способствуют быстрому размножению клеток и образованию опухолей, а другие оказывают этому сопротивление. Пока силы антагонистов сохраняют равновесие, возникновение новообразования невозможно. С возрастом ряд желез выходит из строя, спасительных веществ становится меньше, гармония нарушается и опухолеобразующие вещества берут верх. Восстановить равновесие можно, только пополнив такой организм вытяжками из тканей, богатых веществами сопротивления.

Сорокин много слышал и читал об этой теории, много рассказывала ему жена. Сам он не имел возможности проверить ее и все же был предубежден против нее. Нерасположенный к Студенцову, Андрей Ильич невольно не одобрял и применяемые им средства лечения. Сейчас, когда он был готов примириться с Яковом Гавриловичем, ему начинало казаться, что экстракт не так уж плох и может быть даже полезен.

Елена Петровна вернулась в палату в сопровождении двух женщин в больничных халатах. Из их разговора Андрей Ильич понял, что жена интересуется, как они себя чувствуют после впрыскивания экстракта. Обе дружно утверждали, что уколы дают им новые силы, боли слабеют и обостряется аппетит, они становятся бодрыми и даже веселыми.

Пока они беседовали, Сорокин, следуя какой–то смутной догадке, вышел из палаты и направился в дежурное помещение к Степанову. Он застал его за чтением густо исписанной истории болезни. Увидев Андрея Ильича, ординатор первым движением хотел куда–то сунуть бумагу, затем отложил ее на стол.

— Вот думаю об Елене Петровне, — сказал Мефодий Иванович, — интересная перемена! В короткий срок изменилась до неузнаваемости.

— И объективные показатели изменились?

— Да, да. И кровь и аппетит, кровяное давление, вначале упавшее, выровнялось.

— В чем вы видите причину? — спросил Сорокин.

«Сказать ему, что творческое увлечение вызвало эту перемену, — думал Степанов, — но где гарантия, что муж не обмолвится жене? Знает ли он о моем разговоре с больной, о моей просьбе вести над собой наблюдения?»

У Степанова были наготове два ответа: в один из них он не верил, зато другому придавал большое значение.

— Как я объясняю перемену? — задумчиво произнес ординатор.

«Не лучше ли солгать, солгать во имя спокойствия Елены Петровны?»

— Не кажется ли вам, — заметив затруднение Мефодия Ивановича, пришел ему на помощь Андрей Ильич, — что перемена связана с действием экстракта на опухоль?

«Он ничего не знает, — обрадовался Степанов, — тем лучше».

— Несомненно. Я не раз наблюдал такие резкие сдвиги у самых тяжелых больных.

Вернувшись в палату, Андрей Ильич долго разглядывал занятую работой жену. Перемена положительно сказалась на ней: щеки ее порозовели, возбужденные глаза блестели, движения были уверенны и решительны. Она заметно похудела, и редкие веснушки, придававшие лицу приятную простоту, делали ее сейчас еще милее.

— Ты не представляешь себе, — сказала она мужу, — что эти инъекции сделали со мной. Я почувствовала прилив свежих сил и в первый же день подумала: хорошо бы проследить действие экстракта на себе, подслушать и подсмотреть, как откликнется на вливания каждый мускул и нерв. В своих работах, как ты знаешь, я субъективному ощущению больного не придавала никакого значения.

Говоря это, Елена Петровна искренне верила, что события развивались именно так: вначале подействовал чудесный экстракт и лишь затем явилась счастливая идея.

На следующий день она сказала мужу, что хотела бы дать себя обследовать рентгеном, ей кажется, что опухоль в пищеводе рассасывается.

Ни один врач не поверил бы, что злокачественное новообразование может само собой исчезнуть или хотя бы надолго остановиться в росте. Андрей Ильич исполнил желание жены и был озадачен результатом — опухоль действительно уменьшилась в объеме. Случись это в другой клинике и с другим больным, главный хирург Сорокин нисколько не был бы озадачен. Он решил бы, что в опухоли начался распад, отчего она и стала меньше. Ничто не помешает ей достигнуть со временем прежнего размера и продолжать свой рост. Сейчас главный хирург Сорокин, зачарованный тем, что увидел в состоянии жены, и тем, что услышал от Степанова, готов был поверить в целебную силу экстракта.