Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 2

Одна за другой звучали необычные, редкие мелодии. К выбору танцоров министр отнесся с особенным вниманием, и теперь, призвав на помощь все свое мастерство, они услаждали взоры собравшихся.

Скоро совсем стемнело, но поскольку гостям не хотелось расходиться, в саду перед Весенними покоями зажгли фонари и разместили музыкантов перед главной лестницей, там, где зеленел прекрасный мох.

Принцы крови и высшие сановники устроились на галерее, каждый со своим любимым инструментом. Музыканты – а надо сказать, что министр пригласил лучших из лучших, – заиграли на флейтах в тональности «содзё»[9]. К ним тут же присоединились разнообразные кото, и зазвучала яркая, выразительная мелодия. Когда исполняли «Благословенье», даже самые невежественные простолюдины почувствовали вдруг, что стоит все-таки жить в этом мире, и, протиснувшись между плотно стоявшими у ворот лошадьми и каретами, внимательно слушали, а лица их озарялись улыбками.

Вряд ли кто-нибудь не согласился бы с тем, что в весеннем саду все кажется особенно прекрасным – и небо, и звуки музыки, и весенние мелодии.

Так они развлекались всю ночь до рассвета. Сменив тональность, исполнили пьесу «Радуюсь весне»[10], затем принц Хёбукё своим красивым голосом запел «Зеленую иву»[11]. Ему подпевал сам хозяин.

Но вот небо посветлело. Государыня-супруга издалека с завистью прислушивалась к рассветному щебетанию птиц.

Сияние весны и прежде осеняло просторный дом Великого министра, однако до сих пор не было в нем особы, способной воспламенять сердца, – обстоятельство, досадовавшее многих. Но недавно по миру разнесся слух о достоинствах юной госпожи из Западного флигеля, о том внимании, каким окружена она в доме на Шестой линии, и что же? Как и предполагал Гэндзи, нашлось немало людей, которые устремили к ней свои думы. Одни, самодовольно помышляя: «Уж лучше меня им не найти!», не упускали случая намекнуть на свои намерения, а то и открыто заявляли о них. Другие, не смея обнаружить свои «чувства-делания» (212), сгорали от тайной страсти. Среди поклонников девушки оказался и Утюдзё, сын министра Двора, разумеется и не подозревавший о том, что на самом деле…[12]

Юная госпожа из Западного флигеля пленила воображение и принца Хёбукё, который, лишившись супруги, вот уже три года жил в одиночестве. В то утро он притворился сильно захмелевшим и, воткнув в прическу ветку глицинии, предавался безудержному веселью. Его оживленное лицо было прекрасно. Министр, в глубине души крайне довольный тем, что его ожидания оправдались, нарочно делал вид, будто ничего не замечает. Когда до принца дошла чаша с вином, он, изобразив на лице крайнюю растерянность, принялся отказываться, говоря:

– О нет, довольно… Право же, я давно бы ушел, не будь у меня одной думы на сердце.

Цветок мурасаки -
Из-за него тоскует-томится
Сердце мое…
Готов я в пучину броситься,
Не страшась недоброй молвы… (45)

Затем, протянув министру чашу вместе с веткой глицинии, сказал:

– «В твоей прическе та же шпилька…» (213) Улыбнувшись, Гэндзи ответил:

– Пока не решишь –
Бросаться иль нет в пучину,
В нашем саду
Помедли, взор услаждая
Красотою весенних цветов…

Трудно было противиться его настойчивым просьбам, и принц так и не смог уйти.

Утро принесло с собой новые утехи.

Как раз в тот день Государыня-супруга собиралась приступить к Священным чтениям[13], поэтому многие из гостей так и остались в доме Великого министра. Каждому были предоставлены особые покои, где он мог переодеться в парадное платье. Те же, кому что-либо мешало принять участие в чтениях, разъехались по домам.

К страже Лошади гости собрались в покоях Государыни. Все, начиная с Великого министра, заняли свои места. Сегодня здесь был весь двор. Зрелище величественное, да и могло ли быть иначе, если дело происходило в доме на Шестой линии?

Госпожа Весенних покоев прислала цветы – ее личное подношение Будде. Их доставили восемь славящихся своей миловидностью девочек, которых нарочно ради такого случая нарядили птицами и бабочками. «Птицы» несли цветы вишни в серебряных вазах, а «бабочки» – керрии в золотых. Как будто бы обычные цветы, но гостям показалось, что они никогда еще не видали столь пышных и ярких соцветий.

Едва ладья с девочками, обогнув холмы в южной части пруда, выплыла в сад Государыни, налетел ветерок, и в воздухе закружились лепестки вишни. Нетрудно вообразить, в какой восторг пришли собравшиеся, увидев прелестные фигурки девочек, которые, вдруг возникнув из дымки, появились на фоне ослепительно голубого неба.

Отказавшись от мысли использовать вчерашний навес, решили устроить музыкантов на примыкающей к главным покоям галерее, где нарочно для них поставили раскладные стулья.