Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 1

Советник помертвел, у него перехватило дыхание, он посинел, потом покраснел и еле-еле дышал. Хёэ, проливая слёзы, пошла к Атэмия. Санэёри и Санэмаса, услышав о том, что случилось с братом, прибежали к нему и стали горячо молить богов о его спасении. Долгое время Санэтада ничего не воспринимал. Наконец он пришёл в себя и что-то пробормотал, но дыхание его прерывалось.

Когда возле Санэтада не было ни отца, ни братьев, он положил в золотую коробку тысячу золотых рё и отправил Хёэ с письмом:

«Скоро придётся мне

Мир сей покинуть.

Тысячу монет золотых,

Что жизнь продлевают,

Тебе оставить хочу».

Видя, как он ужасно страдает, Хёэ думала: «Какое горе!»

Она ответила советнику:

«Стал ты звездой,

Что ярко сияет

В заоблачной выси.

Смогут ли деньги

Вниз тебя отозвать?

Говоря по правде, и я очень огорчена».

И деньги возвратила.

Долго советник Санэтада был погружён в размышления, чёрно-красные слёзы струились по его щекам, как водопад. Тысячу золотых рё он положил в серебряные кувшины в форме журавлей, по тридцать монет в каждый, и послал в храмы, начиная с семи главных. Он велел читать сутры в храмах на горе Хиэй и в храме Такао[641]. В душе у него было только одно стремление. «Будды и боги Небес и Земли, помогите мне!» — молился он. Санэтада поразмыслил о том, что ещё должен сделать, и отправился на гору Хиэй. Выбрав из сорока девяти монастырей сорок девять святых отцов, заклинания которых славились чудодейственной силой, Санэтада просил каждого из них вместе с шестью монахами молиться Радостному Будде у сорока девяти алтарей. Санэтада сделал им богатые пожертвования и подарки, послал красивого шёлка на облачение. Сам же он в течение семи дней и семи ночей постился и, простершись на земле, молил будд исполнить его желание.

* * *

Многие писали письма матери покойного Масаго. Некоторые хотели обосноваться в её доме, а другие — похитить её, и она стала подумывать о том, чтобы перебраться в какое-нибудь уединённое место.

Удобный для житья дом нашёлся у подножия горы Сига, неподалёку от него текла река, вокруг росло множество трав и деревьев, цветов и клёнов. Жена Санэтада с дочерью, никому ничего не говоря, покинули своё прежнее жилище и перебрались на новое место; с ними поехали кормилица, юная служанка и низшая служанка. Женщины выполняли различные обряды и проводили время, играя на кото и других струнных инструментах.

Наступила глубокая осень. По вечерам дул сильный ветер, холод пронизывал женщин до костей, шум водопада наводил тоску. Вдалеке слышались крики оленей. Перед домом ещё продолжали цвести некоторые цветы, другие давно осыпались. Как всё было печально!

Как-то раз госпожа и Содэмия подняли занавеси и сели на веранде перед главным покоем за кото, а кормилица им аккомпанировала.

Госпожа сложила так:

— Осени ветер

Холодом тело пронзает.

Вдали исчезает

Олень бессердечный,

Криком холмы оглашая.

Содэмия произнесла:

— Видеть не может никто,

Как в пустынных горах и долинах

Тысячи разных цветов красками блещут.

Грустно роняют на землю они лепестки,

На судьбу свою негодуя.

А кормилица сложила:

— Вечер в пустынных горах,

Где цикады звенят…

Не от одной росы

Мокры насквозь рукава

Тех, кто думой измучен.

И все трое горько заплакали.

В это время Санэтада, выполнив обряды на горе Хиэй, возвращался домой, а Накатада выполнил такие же обряды в храме Сига и тоже возвращался в столицу. Санэтада, идя с горы Хиэй, увидел на перекрёстке дорог Накатада и спросил его:

— Откуда ты идёшь?

Накатада ответил:

— Долго напрасно

Кружил я в горах,

Где распустились

Дракона цветы,

Путь к Просветленью ища…[642]

Санэтада рассмеялся:

— В горах я скорблю,

В горах я любуюсь

Ветками клёна в каплях росы,

Но не видел ещё

Пути, что к Прозренью ведёт.

Им захотелось сломать красивую ветку клёна, чтобы принести её в качестве подарка с этих гор. Они посмотрели вокруг и у изгороди дома, где жила госпожа, увидели клён, как будто покрытый парчой глубокого красного цвета.

— Какие прекрасные ветки в этой усадьбе! — сказал Санэтада, подошёл первым к изгороди, сломал ветку и произнёс

— Может, послать мне домой

Ветку с листьями клёна?

Столь неожидан подарок…

Будет ли рада

Та, с кем давно я расстался?

Накатада произнёс: