Повесть о детстве

— Нисколько,— улыбаясь, отвечает Трофим.— Я твоему папе больше должен.

Бабушка ставит на стол блюдо с пирожками и молча кланяется гостю.

— Знакомься,— важно говорит Моисей.— Это мать Голь-дина.

Трофим протягивает руку, но бабушка почти не смотрит на него: на улице осень, а он в одной рубашке и ещё панамку где-то выкопал — жёлтую панамку!

Трофим вынимает кисет и, закуривая, задумчиво произносит:

— Так вот какая мать Гольдина!

Сёма протискивается вперёд и, обращаясь к гостю, с важностью говорит:

— А я сын Гольдина — Сёма. Не забыли?

— Как забыть? — серьёзно отвечает Трофим.— Отлично помню!

— Он у нас молодец,— говорит Моисей.— По-русски читать научился.

Сёма смущается: он не любит, когда его хвалят. К тому же не сам он выучился — Моисей помог. Старый Нос проходит в соседнюю комнату и, слегка приоткрыв дверь, внимательно прислушивается к каждому слову. Вдруг, вспомнив что-то, Сёма вздрагивает и подаётся вперёд. «Неужели не останется?»—думает он и пристально смотрит в щёлку. Совершена непоправимая ошибка! Ведь там, на столе, на большом блюде, пахучие пирожки с повидлом! Кто станет думать о том, что Сёма не ел, кто догадается отложить ему хотя бы пяточек в сторону? «Ни-

кто,—с горечью отвечает себе Сёма,— никто!» Он видит, как Трофим, весело улыбаясь, кладёт в рот пирожок и, обращаясь к Моисею, говорит:

— Это мне на один зуб!

«А сколько у него зубов? — с тревогой думает Сёма.— Может быть, штук тридцать! Пирожки пропали. Ах, дурак, дурак!»

Когда Сёма, отважившись, вышел в столовую, на блюде лежал последний пирожок, одинокий и тощий. «Наверно, пустой,— с тоской подумал Сёма.— Определённо пустой! Его бабушка под конец вылепила, когда повидло кончилось». Он прислушивается к разговору, стараясь не думать о пирожках.

— Загулял ты здесь,— говорит Трофим.— Когда в путь? Жаль ведь — дни пропадают!

— Не знаю,— задумчиво отвечает Моисей.— Моё дело сделано. Привёз, сдал, выждал. Теперь я спокойно могу сесть в поезд. Мой товар пошёл хорошо. А?

Они тихо прощаются.

Из кухни доносится голос бабушки:

— Сёма, Сёма, иди сюда!

Сёма тихонько подкрадывается к столу, хватает пирожок и быстро разламывает его: так и есть, пирожок пустой, даже ложка повидла в нём не ночевала!

«Милые люди, нечего сказать! У них на каждый зуб по пирожку, а у него на тридцать зубов ни одного порядочного пирожка. Где же правда?» — обиженно спрашивает Сёма и идёт на кухню. Бабушка встречает его с тарелкой в руках, она сердится:

— Где ты болтаешься, я не знаю! Ты думаешь, пирожки будут тебя ждать?

Сёма облегчённо вздыхает и садится к столу. Всё-таки есть правда на белом свете...

«ЕСЛИ НАДО — ВСЕ, ЧТО НАДО»

Религиозный обычай запрещает евреям работать по субботам. И в местечке праздновали этот день. Правда, две трети жителей выполняли святой обычай со странным усердием: они не работали не только в субботу, но и в воскресенье, и в понедельник, и во вторник, и во все остальные дни недели. Но что о них говорить — этим людям просто некуда было деть свои руки.

Субботу праздновали, и нужен был человек, исполняющий за небольшую плату работы по дому. Конечно, не один бедный еврей с удовольствием пожертвовал бы субботой ради остальных

дней недели и поработал бы у своего набожного соседа, зажигая свечи, разводя самовар, протапливая печь. Но закон есть закон, п в субботу одинаково нельзя работать и сытому еврею и голодному.

Так появилась в местечке единственная работа, которая лежала, лезла в руки, но её никто не смел взять. Субботнюю работу исполнял иноверец. Он был нужен, незаменим один раз в неделю.

Эту работу избрал себе Трофим. Новое занятие открывало ему двери всех домов. Но он не был в большом восторге.

— Скучное дело...— задумчиво сказал он Моисею.— Скучное. Ходить по домам в субботу, чистить там что-то. Ерунда!

— Конечно, ерунда,— согласился Моисей.— Но это безопаснейшее занятие: ты ходишь из дома в дом, и никто на тебя внимания не обращает. Только — ты извини меня — старайся побольше быть чудаком.

— В этой области не работал,— засмеялся Трофим.

— Нет, я серьёзно. Ходи по местечку, песни пой. Понятно?

На площади они разошлись в разные стороны. Вечером Моисей сказал деду:

— Тут у меня приятель будет работать. Похвалите его, скажите — добрый работник.

— В каком же деле он будет служить? — оживился дедушка.

— Дело пустяковое. В субботу будет по квартирам...

— А-а...— разочарованно протянул дедушка.— Важная персона.

— И откуда ты выкопал такого приятеля? — удивилась бабушка.

— Откуда? Он был у нас один раз. Молодой такой.

— А, этот, в панамке...

— Этот!

— От большого ума человек не станет зажигать свечки и выносить сор,— язвительно заметила бабушка.

Моисей промолчал. Сёма, слушавший весь разговор, не поддерживал бабушку. «Не понимает она,— подумал Старый Нос.— Моисей ведь тоже палочками торговал. Э-э! Это всё понимать

надо». Ему казалось, что теперь уж он понимает всё.

* * *

На другой день, гуляя по улице, Сёма неожиданно встретил человека в жёлтой панамке с ведром в руке. Он весело шагал по деревянному настилу, размахивая ведёрком.

— Здравствуйте,— тихо сказал Сёма.

— А ты откуда меня знаешь?