Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

Действительно, Велчев еще мог быть полезен. И очень хотел. Сразу после беседы с вождем он подписал приказ об увольнении двухсот сорока пяти офицеров, которых раньше, как утверждали советские товарищи, покрывал, «за грубые фашистские проявления и в интересах службы». Спустя десять дней, когда два летчика перелетели в Италию, он первым предложил отдать под суд «за подстрекательство» весь летный состав полка и горячо одобрил законопроект «О руководстве и контроле за армией», на основании которого в отставку вылетели около двух тысяч офицеров, ничего не совершивших, но подозревавшихся в «фашистских, реставраторских, антинародных и антидемократических настроениях». И продолжал в том же духе, демонстрируя лояльность, к вящему удовольствию руководства, ибо ЦК БРП под этими приказами была желательна именно подпись популярного министра-«звенаря», чтобы никто не мог упрекнуть «красных» в том, что они выгоняют неугодных, чистя армию под себя.

Но это уже были судороги. Официально всё оставалось по-прежнему, но после 29 июля, когда в приемной Велчева арестовали его адъютанта, того самого Стояна Златева, в седле министра фактически сидел Крум Лекарский (кстати, лучший наездник болгарской армии). Дамян же с двумя верными заместителями находился на хорошо охраняемом «лечении», продолжая тем не менее подписывать присылаемые из офиса списки на увольнение, — 80 процентов от пяти тысяч кадрового состава. Подписывал он и прочие бумаги, требовавшие его санкции, типа приказа о выводе из подчинения министерству и передаче под личное командование премьера нескольких отборных частей, преобразованных в Пограничные войска, возглавленные полковником Львом Главинчевым. Так продолжалось аж до 25 сентября, после чего Велчев ушел в отставку «по состоянию здоровья», на следующий день, по тому же состоянию, вылетев в запас, а еще два дня спустя, по личной мольбе Кимона, улетев послом в уютную второстепенную Швейцарию.

В общем, можно сказать, свезло. Прошел-таки между капелек. Благо, полковник Златев очень ко времени погиб при попытке к бегству из СИЗО, якобы не успев дать показания на шефа. Или успев, но об этом решили не поминать, поладив на том, что место освободилось.

А свято место пусто не бывает. Какое-то время, пока наверху не определились, в ранге «и.о.» подписи ставил «красноватый» Крум Лекарский, а потом на смену ему пришел и прочно утвердился твердокаменно «красный», со стажем службы в РККА, Георгий Дамянов, без промедления приступивший к предписанному «инстанцией» и тов. Димитровым «переустройству армии и воспитанию в ней нового духа, новых идеалов и осознанию новых национальных задач» — с прямым подчинением военных главе правительства и обязательным для успешной карьеры членством в БРП.

Теперь Москва не рычала, а благосклонно мурлыкала. Болгарская армия, уже «переплавленная» в «народную», срочно и успешно перековывалась в «партийную». Таким образом, закрыв еще одну важнейшую проблему в списке указанных тов. Сталиным, можно было на время отвлечься от самых тяжких трудов и заняться всякими важными мелочами, которых накопилось более чем достаточно.

ПРОЗЕКТОР ПЕРЕСТРОЙКИ

Мелкие скучные детали давайте опускать, чтобы поскорее подойти к тому, что по-настоящему интересно. Детом 1946 года начали решать вопрос с монархией, и 15 сентября решили — путем референдума, посоветовавшись с народом, против чего не спорил никто, включая «лояльную оппозицию», поскольку на республику было настроено абсолютное большинство, а маленький царь и его испуганная мама никакой роли в политике не играли.

К слову, мелькала в то время идея поставить интересный опыт: как вспоминает Ирина Дуцкая-Бер, тов. Жданов в ее присутствии обронил однажды: «Если забрать мальчика с матерью, женщине создать все условия, а ее сына пропустить через пионерию, комсомол и потом вернуть в Болгарию...» — но это было сказано еще в 1945-м, до обострения, вскользь, да, возможно, и не очень всерьез. Хотя как сказать... В Кремле разного рода социальные эксперименты любили, могли попробовать.