Поцелуй Зимы

Антон сгреб полу моей рубашки в кулак и прижал к ране.

– Подведи меня к нему! – Двигаясь со стянутыми ногами, как гусеница, Лестер вслепую полз к нам. – Мне нужна моя сила.

Я перевела взгляд на него. Двигать глазами было больно.

Я вложил в тебя больше волшебства, чем Бог при сотворении человека.

Значит, моя сила была всего лишь отголоском его. И он не собирался мне об этом говорить. Примерно никогда. Кто я такая, чтобы знать, верно? Всего лишь очередное его творение. Остальные, видимо, умерли. Поэтому он так настаивал, чтобы я не оживляла предметы. Это не мне пришлось бы заплатить высокую цену, а ему.

Представляю, как он рассердился, когда я создала Эдгара.

Антон посмотрел на меня, как бы спрашивая, что с ним делать. Удивительно, как быстро он перешел к командной работе. А может, он всегда был на моей стороне?.. Или он все еще надеется, что я верну себе силу Зимней Девы?

Мысли текли тягуче и вяло, как в замедленной съемке. Если Лестер до сих пор слеп, значит, сила к нему не вернулась. Ну так и Тёма еще жив. А когда умрет? Силы Дев уйдут с ним? А волшебство Лестера? Он правда без него погибнет? Не может такого быть. Лестер же всегда был. Он не может исчезнуть.

А если Тёма умрет, но Эдгар так и не появится? Смогу ли я жить, зная, что из-за меня погиб еще один человек? Изможденная девушка в зеркале молча смотрела на меня, скорчившись на полу, и в глазах ее был ответ на все вопросы.

Слишком поздно отматывать назад.

– Поцелуй его, – не унимался Лестер. – Или дай мне взять его за руку. Моя сила должна вернуться. Сделай что-нибудь, Вера!

Поняв, что ничего уже не вижу из-за слез, я резко задрала голову и уперлась взглядом в камеру под самым потолком. На ней красной точкой мигала кнопка записи. Вот значит как. Там, снаружи, просто ждали, чем это кончится.

– Ты… – прохрипел Тёма. Он лежал щекой на паркете и еще дышал. Но двигаться кажется, уже не мог. – Ты…

– Не бойся, – отозвалась я, ловя его полный ужаса взгляд. Я бы действительно взяла его за руку, но боялась, что тогда вся эта волшебная дрянь вернется ко мне. – Это не ты совершал убийства. Ты… – Я резко вздохнула, и бок закололо. – Ты хороший человек.

А я плохой.

– Вера, матерь Божья, дотронься уже до него!

– Передай там… – Я улыбнулась, уже не пытаясь бороться со слезами. – Передай Косте, если увидишь. Что мне очень жаль.

Дышать становилось все труднее. Нужно кончать с этим. Они не откроют, пока мы не закончим.

– Антон, – позвала я.

– Ты не можешь так со мной поступить! – взвыл Лестер. – Я двести лет носил в себе это волшебство! Это я дал тебе его. Я дал тебе все!

– Больше никакого волшебства, – еле слышно ответила я и всхлипнула.

Это правильно. Я сделала правильный выбор.

Я смотрела на Тёму, пока Антон примеривался, чтобы нанести последний удар.

Хрустнули шейные позвонки, и взгляд Тёмы застыл – теперь уже навсегда. Только убедившись, что его больше нет, я позволила себе закрыть глаза. Не знаю, сколько я так пролежала. Звуки померкли, мир на время отключился. А когда вернулся, кто-то склонился надо мной.

– Эта живая, – констатировал знакомый грудной голос. – Проверь остальных.

– Парня своего лучше проверь, – отрезал голос Антона. На мое плечо легла его шероховатая ладонь. – Ее я забираю.

– У меня есть запись!

– Подавись.

Антон… Сейчас он поднимет меня на руки, как всегда, когда по всем законам жанра пора спасать бедную девочку. Бедную девочку. Я улыбнулась – или подумала, что улыбнулась. Неужели он так и не понял, что это не меня нужно спасать?

Хорошо, что Эдгар все-таки не убил его.

Ну где же он. Где ты, мое чудовище?

Оглушенная внезапной догадкой, я открыла глаза – никакого потолка в танцевальном зале. Одна непроглядная чернота. Кто выключил свет?

– Антон, – позвала я. Голос прозвучал непривычно тихо. В зале все время было эхо. – Антон!

Ничего.

Я поводила рукой рядом с собой. Ни бетона, ни паркета. Поверхность из гладкой стала рыхлой, как земля. Минуточку. Похоже, это и есть земля.

Я подняла голову, и где-то совсем рядом раздалось приглушенное шипение. Голая земля под спиной, абсолютная темнота и шипение змеи могли собраться вместе только в одном известном мне месте.

– Антон, – последний раз позвала я, но уже знала, что он не откликнется.

Сверху послышались тяжелые шаги, будто кто-то спускался по ступеням.

Я скомкала рубашку и снова прижала к ране, которая все это время, похоже, продолжала кровоточить.

Ну вот теперь сработало. Иди ко мне.

Любимый.

Вера, 17 лет

Мы стояли перед полуразрушенным зданием, в котором с трудом угадывалась усадьба начала девятнадцатого века. Солнце недавно зашло, и окна с выбитыми стеклами смотрели черными провалами. Темнота казалась сущностью этого дома, а почерневшие доски – шрамами на его изможденном лице.