– Когда я только начал делать то, что делает этот щенок, сперва получалось из рук вон плохо. Облако выходило, как подушка, мраморный пол на ощупь был такой же, как деревянный, сладкое пирожное на вкус напоминало бумагу. Я не мог вообразить что-то действительно новое. Прошло больше года, прежде чем у меня стали выходить реалистичные фантазии, около пяти – пока я смог расширить их на других. – Лестер погладил пол длинными пальцами. Потом постучал по нему. Звук был пустой. – Ты сказала, что пол бетонный.
– А ты догадливый, волшебник.
Тёма стоял у стены. Антон прожигал его взглядом, и он, улыбаясь, скользнул к нему своей плавной танцующей походкой.
– Где ты был? – спросила я самым нейтральным голосом, на какой была способна.
– А ты скучала? – любезно поинтересовался Тёма и достал из кармана нож странной формы. Он вытащил еще что-то, и, только подойдя ближе, я смогла разглядеть бутылек с тёмной жидкостью. В таком же Дарина дала мне живую воду.
– Это яд? – тупо спросила я.
Тёма заглянул мне в глаза, и снова робкая улыбка осветила полные губы.
– Необычный. Он действует через кожу, мгновенно всасывается и вызывает остановку сердца. Действует на всех… Кроме меня. У мамы таких много. Она не заметит, что один пропал. Я подумал, ты захочешь выбрать, как убить своего слугу. Яд или нож?
Столько надежды было в его взгляде. Столько предвкушения.
И я приняла решение.
– Хочу, чтобы он помучился, – с чувством ответила я. – Я выбираю нож.
– Какая ты… – восторженно отозвался Тёма. – Прошу.
Изящным движением он создал диван на прежнем месте, и я забралась на него с ногами.
Антон молчал. Он больше не пытался ударить Тёму, не пытался избежать лезвия, когда то прижалось к его шее, и, кажется, просто приготовился к неизбежному.
– Смотришь?
– Смотрю, родной, – откликнулась я, чувствуя, как сердце делает последний удар, прежде, чем, по ощущениям, замрет навеки. И тут же хлопнула ладонью по колену. – Яд! – Тёма вздрогнул, по горлу Антона поползла одинокая красная капля. – На уроке у Юли ты хотел убить меня таким же, да?
Теперь я была почти уверена, что тот обморок был неудавшимся убийством.
– Признавайся! – выкрикнула я, прекрасно зная, что Эдгар ненавидит обвинения и резкие громкие звуки. Кажется, подействовало – я уловила перемену в лице и фигуре Тёмы. Он ссутулился, но при этом стал как будто выше. Брови сошлись на переносице, словно он только и делал, что хмурился.
Ну же. Выходи.
Тут в дальней стене отворилась дверь, и у самой кромки псевдобетонного пола появилась Кристиночка в белом платье. В ту же секунду мимо меня со свистом пролетел клинок, а на груди девушки расплылось красное пятно.
Кристиночка застыла. Губы выгнулись удивленной буквой «О». Из груди ее торчал нож с серебряной рукояткой. Невидимая дверь захлопнулась за ее спиной, и Кристиночка мешком свалилась на пол.
– А кровь всегда настоящая, – донеслось до меня бормотание Лестера.
Кристиночка булькала, силясь сделать последний вздох. Тёма подошел к ней и застыл у подергивающегося тела. На какое-то время воцарилась тишина. По всему выходило, что мы в танцстудии, причем не одни. Иллюзия действовала только изнутри. Ее можно было разбить.
Я поднялась с дивана и в абсолютной тишине приблизилась к Тёме, краем глаза заметив, что Антон отчаянно мотает головой.
Очень хотелось представить, что Кристиночка не лежит здесь в луже собственной крови, но сил на это у меня больше не было. Тёма взглянул на меня. В глазах его плескалась грусть. Это снова был он.
– Я не хотел, – осипшим голосом протянул он.
– Знаю.
Я взяла его за руку. Ладонь была мягкая. Я почти с ужасом поняла, что уже знаю на ощупь бугорки и впадины на ней, знаю, что у большого пальца есть крошечный шрам от ножа, а у запястья небольшая ямка. Я старалась смотреть только на наши сцепленные руки – моя теперь тоже была в крови. Кровь быстро засыхала, стягивая кожу.
– Вера, – вдруг проговорил Тёма, подняв на меня бездонные глаза, и показался лет на пять старше, чем был. – Может, я зря это затеял. И надо отпустить тебя. Но у меня рядом с тобой такое ощущение… Как будто еще чуть-чуть, и наступит абсолютное счастье. Я все время думал об этом, с тех пор как тебя увидел – я должен что-то сделать, чтобы ты увидела, и тогда… не знаю. Когда мы танцевали, меня накрыло ощущение, которое я никогда не испытывал. Будто куда бы я ни пошел, ты последуешь за мной. Юля хотела, чтобы я всегда был с ней. А ты шла за мной, и это было так… правильно. Я пытался отравить тебя, это правда, но быстро понял, что мне не травить тебя надо… – он выдохнул, не находя слов, и я почти возненавидела себя за то, что собиралась сделать.
– Ничего, – тихо ответила я. – Я же не умерла.
– Ты так на меня смотришь… – прошептал он, вглядываясь в мое лицо, и я не отстранилась, когда он провел большим пальцем по моей щеке.
«
– Мне тоже понравилось танцевать с тобой.
Лестер позади нас крякнул.
– Ты же знаешь, парень, оно так не работает. Девушкам нравится получать в подарок что-то кроме ведра человеческой крови. Это называется романтика.