Поцелуй

The vanguard and the chorus of singers, like torch-bearers in a funeral procession, often forgot to keep the regulation distance and pushed a long way ahead. . ..	Авангард и песельники, как факельщики в похоронной процессии, то и дело забывают об уставном расстоянии и заходят далеко вперед...
Ryabovitch was with the first cannon of the fifth battery.	Рябович находится у первого орудия пятой батареи.
He could see all the four batteries moving in front of him.	Ему видны все четыре батареи, идущие впереди его.
For any one not a military man this long tedious procession of a moving brigade seems an intricate and unintelligible muddle; one cannot understand why there are so many people round one cannon, and why it is drawn by so many horses in such a strange network of harness, as though it really were so terrible and heavy.	Для человека невоенного эта длинная, тяжелая вереница, какою представляется движущаяся бригада, кажется мудреной и мало понятной кашей; непонятно, почему около одного орудия столько людей и почему его везут столько лошадей, опутанных странной сбруей, точно оно и в самом деле так страшно и тяжело.
To Ryabovitch it was all perfectly comprehensible and therefore uninteresting.	Для Рябовича же все понятно, а потому крайне неинтересно.
He had known for ever so long why at the head of each battery there rode a stalwart bombardier, and why he was called a bombardier; immediately behind this bombardier could be seen the horsemen of the first and then of the middle units. Ryabovitch knew that the horses on which they rode, those on the left, were called one name, while those on the right were called another -- it was extremely uninteresting.	Он давно уже знает, для чего впереди каждой батареи рядом с офицером едет солидный фейерверке? и почему он называется уносным; вслед за спиной этого фейерверкера видны ездовые первого, потом среднего выноса; Рябович знает, что левые лошади, на которых они сидят, называются подседельными, а правые подручными -- это очень неинтересно.
Behind the horsemen came two shaft-horses.	За ездовым следуют две коренные лошади.
On one of them sat a rider with the dust of yesterday on his back and a clumsy and funny-looking piece of wood on his leg. Ryabovitch knew the object of this piece of wood, and did not think it funny.	На одной из них сидит ездовой со вчерашней пылью на спине и с неуклюжей, очень смешной деревяшкой на правой ноге; Рябович знает назначение этой деревяшки, и она не кажется ему смешною.
All the riders waved their whips mechanically and shouted from time to time.	Ездовые, все, сколько их есть, машинально взмахивают нагайками и изредка покрикивают.
The cannon itself was ugly.	Само орудие некрасиво.
On the fore part lay sacks of oats covered with canvas, and the cannon itself was hung all over with kettles, soldiers' knapsacks, bags, and looked like some small harmless animal surrounded for some unknown reason by men and horses.	На передке лежат мешки с овсом, прикрытые брезентами, а орудие все завешано чайниками, солдатскими сумками, мешочками и имеет вид маленького безвредного животного, которое неизвестно для чего окружили люди и лошади.
To the leeward of it marched six men, the gunners, swinging their arms.	По бокам его, с подветренной стороны, размахивая руками, шагают шесть человек прислуги.
After the cannon there came again more bombardiers, riders, shaft-horses, and behind them another cannon, as ugly and unimpressive as the first.	За орудием опять начинаются новые уносные, ездовые, коренные, а за ними тянется новое орудие, такое же некрасивое и невнушительное, как и первое.