Потерян в море

Неожиданный голос, полный глубины и бархата, раздался в голове боцмана. Тот невольно вздрогнул, с удивлением оглядываясь по сторонам, пока не остановился взглядом на фигуре Отверженного. По фрегату давно ходили разговоры, дескать некоторые из команды могут ощущать легкую вибрацию, когда касаются обветренных досок. И от этих прикосновений в душе зарождается щекочущее тепло, обещающее счастье. Морган относился к таким разговор скептически, пока сам не столкнулся с подобным, лежа без сознания на палубе. Но голос в голове? Это больше походило на помутнение рассудка.

“Живой корабль — это нормально. Но стоит ему заговорить, так сразу помутнение?” — в этот раз недовольный голос сочился ехидством.

Морган мотнул головой, нахмурившись. Затем направился на нос корабля. Встав недалеко от резной фигуры, он положил ладони на фальшборт, а сам с сомнением разглядывал недвижимого Отверженного.

— И давно ты это можешь?

Боясь, что кто-то услышит, боцман почти не разжимал губ.

“Всегда мог”.

— Но почему молчал?

В этот раз Отверженный молчал дольше. На носовой фигуре были видны следы крюков, сколы, появившиеся после неумелой картечи, и даже пара отверстий от пуль.

“А зачем с вами говорить? Мне хватает Грахго”.

Ощутив прикосновение к руке, боцман опустил взгляд и увидел, как одно из щупальцев фрегата обвивает его кисть. Отверженный неумолимым удавом усиливал хватку, и уже через несколько мгновений, Морган перестал чувствовать пальцы.

“Не забывай о птице. Потому что я не забуду”.

Отпустив Гранта, корабль вновь замер. Но теперь в каждом порыве ветра, движении такелажа и ударе волн боцману чудилось недовольство. Стряхнув с себя оцепенение, он направился к девчонке.

* * *

Тяжелые тучи клубились, переливались безжалостной сталью и грозились низвергнуть из себя нескончаемые потоки воды. Вот только команде “Саламандры” на это уже было плевать. Прекрасный военный фрегат, почуяв близкую добычу, оказался слеп к коварным рифам, напоровшись на них, словно мотылек на булавку. Пираты “Марты-Оливии” не стали ждать, пока вода заполнит трюм, сразу же развернув свой бриг. Они щедро накормили фрегат ядрами, уничтожив прекрасную обшивку, сломав мачты и растерзав паруса. Некогда величественное судно, с гордостью несшее флаг Испании, теперь щерилось в небо обломками. Горсть выживших стояла на залитой кровью и покрытой щепками палубе, угрюмо взирая на окруживших их пиратов. Они представляли собой жалкое зрелище.

— Ох, как я давно ждал этого момента! — Воскликнул тощий мужчина в капитанской шляпе.

Его карие глаза взирали на поверженных моряков с кровожадным блеском садиста, наконец-то получившего в свои лапы очередного беднягу.

— Знаменитый и опасный капитан Гонсалес всего лишь на расстоянии выстрела! — Он потянулся вперед, издевательски похлопав плененного капитана по щеке.

— Поглумиться решил, пес? — Гонсалес, статный испанец, чей взор зеленых глаз излучал ненависть и ярость, дернулся, чтобы ударить, но двое пиратов, крепко держащих его руки, не позволили свершиться задуманному.

— Не могу отказать себе в таком удовольствии, — пират не стал спорить, с высокомерностью победителя оглядывая испанцев.

Их было немного. Покрытые копотью, в изодранных мундирах и с пятнами крови. Сломленные и полные отчаяния. Небо расчертила изломанная молния, сопровождаемая громом. Короткая вспышка высветила безжизненные тела, заполняющие палубу.

— И по традиции я предлагаю проигравшим перейти под мой стяг, — пират улыбнулся, переводя взгляд с одного пленного на другого. — Станьте частью моей команды и вы будете жить. Откажитесь и умрете в тоже мгновение.

— Иди к Дьяволу, Ортега, — Гонсалес презрительно сплюнул.

Пират же остановил свой взгляд на Грахго, стоявшего среди пленных, и удивленно приподнял брови. Из распоротой щеки и порезанного века сочилась кровь, но в глазах солдата не было страха.

— Эй-эй, Гонсалес, — протянул Ортега, переводя взгляд с Грахго на капитана и обратно, пока на его лице расцветала предвкушающая улыбка. — А не твой ли это сынок? Прям похож…

От подобного заявления Грахго зарычал, с очередной вспышкой молнии делая шаг вперед. Один из людей Ортега сразу же приставил к его голове пистоль.

— Я стану частью твоей команды, — твердо произнес Грахго, бросив на оружие лишь беглый взгляд.

— Трус! — Гонсалес взревел. — Ты порочишь имя своего отца, предатель! — Капитан “Саламандры” дергался в руках пиратов, желая добраться до перебежчика. — Что бы сказала твоя мать, Грахго?!

— Грахго, как ты можешь?!

— Это ведь грязные пираты!

Бывшие товарищи смотрели на Грахго с удивлением и ненавистью. Только один из них, корабельный кок, выглядел задумчивым.

— Тише, мужик, — пиратам пришлось ударить пленному капитану под колени, чтобы он упал на палубу и поубавил прыти.

— Как интересно… — Ортега с любопытством наблюдал за разворачивающейся сценой, дав своим людям знак не мешать.